О теологах-уродах и неуродах

О теологах-уродах и неуродах

           Архимандрит Феогност Пушков (abbatus-mozdok.livejournal.com) опубликовал свою переписку с некими епископами, в которой он делился с ними своей «болью о наболевшем» (http://abbatus-mozdok.livejournal.com/1235299.html). В частности, Феогност Пушков обличал «левых теологов», которые толком теологии не знают и которые, обучаясь на теологов, нанимают (того же Пушкова, например) писать за себя различные богословские работы, которые им задают написать в семинариях, академиях и государственных учебных заведениях, выпускающих специалистов «в религиозных областях» – тех же теологов, например:

«Открыли сейчас «теологические кафедры» в светских Университетах. Погнали туда все это квази-учащееся быдло. И вот тоже один «заказчик» «чтоб дешево, качественно и быстро» «нарисовался». А это уже госдиплом! Меня интересует: что будут делать на практике эти ублюдки с липовыми дипломами? Я задам вопрос иначе: Владыко митрополит! Вы хотели бы попасть в руки «врача», который себе диплом купил? А хотели бы попасть в руки такого же «теолога», окажись Вы на месте ищущей Христа души? Если в основу работы этого теолога будет положена ложь – какие плоды на Христовой ниве этот урод принесет? И ведь вы, архиереи, это все видите и понимаете, но ничего не делаете для преодоления этой мерзости. Все это – разложение Церкви изнутри!»

Зело поразили меня эти слова архимандрита Феогноста – в особенности же его риторический вопрос:

«Если в основу работы этого теолога будет положена ложь – какие плоды на Христовой ниве этот урод принесет?»

           Услышав этот вопрос, я сразу же понял, что стоящий перед нами архимандрит Феогност – именно что самый настоящий «честный теолог», который в основании своей работы полагает истину. А я ничего не люблю так, как подобных честных теологов! И поэтому сразу же не преминул задать ему несколько вопросов. Но об этом ниже. Пока же я задам читателям такой вопрос:

           Быть может, православный теолог именно что обязан полагать в основание своей работы на ниве православной теологии ложь, – то есть, становится, говоря словами Пушкова, «уродом», – чтобы как раз-таки и принести обильный плод православного богословствования, которое, очевидно, при этом будет лживо по своей сути, и которое в конечном счете должно привести к тому, чтобы нива Христова обильно заколосилась – то есть, дала количественное увеличение и качественное улучшение паствы, а, вместе с этим, увеличения удоев и объемов состриженной шерсти? Например, такой богослов должен всем всегда твердить, что твердь небесная – это что угодно, только не то, что она есть согласно учению Библии и святых отцов – как это делал, например, Серафим Роуз; он должен скрывать слова Христа и пророка Исайи о практически одновременном по космическим меркам (речь идет о годах или десятилетиях) неизбежном падении с этой тверди на землю таких звезд, как VY Большого Пса, Бетельгейзе и иных звезд, образующих всем известные созвездия или представлять эти слова как говорящие о падении каких-то метеоритов или комет или вообще спутников и «космического мусора», выведенных на орбиту человеком; он должен делать и многое иное…

           А теперь, собственно, вопросы архимандриту Феогносту Пушкову, чЕстному теологу, чуждому всякой лжи.

          

           1.

Люблю честных людей! :) И товарищ Сталин тоже очень любил – не одно поле ими унавозил! :)

ЧЕстный теолог Феодосий! Скажи нам – веруешь ли ты в твредь небесную – свод, купол над землей, «твердый, как литое зеркало», на который свыше опирается небесный океан («воды, которые над твердию») и к которому сниже, как светильники к потолку или как листья или плоды к ветке, прикрплены Луна, Солнце и звезды?! Веруешь ли ты, что, по слову Христа, все эти звезды (по крайней мере, все видимые невооруженным глазом звезды, образующие известные всем созвездия) в конце времен, перед вторым пришествием Христа на землю, спадут на землю с неба? А если не веруешь (и, соответственно, считаешь слова Библии о тверди ложью) – то скажи нам: насколько можно не верить другим словам Библии – скажем, словам библейского «шестоднева» или словам пророчества Христа о конце мира? Может быть, если нет такой тверди, то и все было сотворено из чего-то, а не из ничего – например, из совечной Богу материи («гиле» греческих философов)? Или из трупа какого-то умершего бога? Или, может быть, мир есть эманация Бога – то есть, Его часть? И если, например, VY Большого Пса или Бетельгейзе не будут в конце времен падать на землю, как это должно быть по пророчествам Христа и Исайи, то и никакого помрачения Луны и Солнца в конце времен тоже не будет? И иного прочего? Да и самого «конца времен» и «страшного суда»?

Ох, люблю чЕстных теологов! Куда без них – и поговорить-то не с кем! :)

2.

Я думаю, вам, как профессиональному богослову, не надо напоминать, что мутные и косноязычные слова Василия Великого, про то, что сущность и ипостась соотносятся как общее и частное и мутные же слова Григория Богослова о том, что ипостась есть вместилище для сущности, православные богословы обычно истолковывают в том смысле, что «васильевская» ипостась есть первая сущность Аристотеля, что «васильевская» сущность есть вторая сущность Аристотеля и что существование сущности в ипостаси как в его, сущности, вместилище, надо понимать в смысле слов Порфирия о существовании вторых сущностей Аристотеля в первых сущностях Аристотеля как об одной из вероятных возможностей. Хотя, напомним, сами Василий и Григорий так вовсе не говорили (хотя и были знакомы и с Платоном, и с Аристотелем, и с Порфирием) и все это православные богословы попросту домыслили за них. (А католические богословы, отметим, додумали, что «васильевская» сущность Бога – это вовсе не вторая сущность Аристотеля, а сущность («чтойность») из аристотелевской «Метафизики» – то есть, форма – причем «чистая» форма, и что ипостаси Бога есть ничто иное, как свойства этой формы (то есть, свойства, входящие в эту форму). При этом, что интересно, по-видимому, все это они, католики, очевидно, как-то согласовали со словами Василия и Григория! Впрочем из-за темноты, мутности и неопределенности этих слов все это нисколько не удивительно.)

Но это присказка. Теперь сам сказка. Ни сам Аристотель, ни его последователи, ни неоплатоники – в частности ни Порфирий, – и подумать не могли, что из конкретного (то есть, объективного, вне сознания и вне зависимости от него) существования второй аристотелевской сущности (как бы она ни существовала – в первых сущностях или не в них!) – может следовать то мнение, что будто бы следует считать и говорить, что «есть только один Бог» (а не множество олимпийских богов), «есть только один человек» (а не множество), «есть только один стул» (а не множество)! А ведь христиане на таком основании именно так и поступают применительно к Богу! Аристотель и Порфирий просто высмеяли бы подобное мнение. К тому же они спросили бы: если вы веруете в конкретное существование сущности (второй аристотелевской сущности) Бога, то почему не веруете и в конкретное существование прочих вторых сущностей?! Веруйте и в это! И тогда говорите не только: «есть лишь один Бог», но и: «есть лишь один стол», «есть лишь один человек» и так далее.

К тому же тут остается вопрос: только ли существование вторых сущностей в первых дает право на подобное? Может быть, для этого достаточно лишь, чтобы вторая сущность просто существовала конкретно? (А в первых сущностях или вне них – это совсем не важно.)

И вот тут мы придем к тому мнению, что слова христиан о том, что есть лишь один Бог – это чистая условность. Они могли бы договориться, что следует выражать эту мысль по-другому – вроде: «Есть три Бога, но они существуют так, что «сращены» в нечто соединенное воедино через вторую аристотелевскую сущность». Такие слова выражали бы ту же самую мысль, что и слова «Бог единственен, но при этом триипостасен»! И, согласитесь, именно последователи Аристотеля, признававшие по определению конкретное существование вторых сущностей – особенно же те, которые считали, что вторые сущности существуют в первых, – они-то, по сути, фактически, и были первыми «монотеистами в христианском смысле» – хотя они и поклонялись олимпийским богам и выражались несколько иначе, говоря, что есть много богов!

Тут же я повторю: для христиан нет никаких существенных оснований считать, что будто бы только лишь сущность Бога существует конкретно. Они вполне могут считать, что и другие сущности тоже существуют конкретно. И тогда они, думающие так, должны, согласно принятым ими правилам выражаться, говорить: «есть только один человек», «есть только один стул» и так далее. И это – вполне допустимое в рамках христианства мнение! Каково, а?!

Отец Феогност! Как хорошо было бы, если бы вы донесли эти простые мысли до читателей различных богословских изданий! Я, как видите, вам даже подготовительный материал дал! То-то все православные изумятся и признают вас за выдающегося богослова! Почти как за Василия Великого! Опубликуйте это! ведь вы же честный!

Ох, люблю честных теологов! Куда без них – и поговорить-то не с кем! :)

3.

Возьмем, наверное, самое известное почитаемое христианами пророчество – пророчество о рождении Христа от девы, которое произнес Исайя. Подставьте в слова «Се, дева во чреве приимет и родит» (Ис.7:14) местоимение «эта» перед словом «дева» (в иврите стоит: «ха-альма» – то есть, «дева» с определенным артиклем, что на английский, например, корректно переводится как «the virgin»). Подставьте – и вам сразу станет ясно, что Исайя прямо что «ткнул пальцем» в какую-то деву, которая стояла рядом с ним в то время, когда он произносил это пророчество.

Далее, если взглянуть на ранее стоящие слова Ис.7.14 «Сам Господь даст вам знамение», становится ясным, что «вы» – это царь Ахаз и стоящие с ним люди (из «дома Давидова» и прочие); и что знамение это предназначено для них – по меньшей мере в том смысле, что они должны увидеть его еще при своей жизни.

Дале имеем стих 16: «ибо прежде нежели этот младенец будет разуметь отвергать худое и избирать доброе, земля та, которой ты страшишься, будет оставлена обоими царями ее.» (Ис.7:16). То есть, царями Израильскими и царями Сирийскими, которые угрожали в то время Иудейском царству и которых боялся царь Ахаз, к которому здесь и идет обращение на «ты». Речь здесь идет, очевидно, о разгроме и упадке израильского царства а также о разгроме сирийского царства ассирийцами, которые произошли спустя считанные годы после этого пророчества. И это «оставление царями» произошло, когда указанному Исайей младенцу Эммануилу было несколько лет. (Но уж, во всяком случае, он не был старше 12 лет, когда еврейские мальчики справляют бар-мицву – религиозное совершеннолетие.)

Я уже не говорю о том, что слова «Се, дева во чреве приимет и родит» в дословном переводе на современный русский звучат так:

«Вот, эта девушка есть с дитем (т.е. с зародышем) и родит».

А здесь под девушкой можно понимать и девственницу, и молодую недевственницу – как замужнюю или, по меньшей мере, обрученную, так и незамужнюю или необрученную. И ниоткуда здесь не видно, что до Эммануила у недевственницы не могло быть еще детей в браке или вне брака. А слова «девушка есть с зародышем» в соответствии с правилами истолкования подобных пророчеств и в соответствии с практикой употребления времен в иврите можно понимать и в том смысле, что она уже была беременна на момент произнесения пророчества («девушка сейчас уже есть с зародышем»), и в том смысле, что она в будущем, после произнесения пророчества, забеременеет («девушка в будущем будет с зародышем»).

Спрошу также: когда вы видите, что чья-то дочь «на выданье» и точно знаете, что она девственница, то вы можете предположить следующее «Где-то через год-два у этой девственницы будет ребенок». Но когда вы так предполагаете, то разве вы считаете, что ребенок будет рожден от девушки, которая в момент рождения ею ребенка еще будет девственницей?

Внимательно прочитав разбираемое пророчество еще раз вы также заметите, что знамение (то есть, некое чудесное явление), которое дает Бог, заключается не в том, что девственница родит, пребыв девственницей при зачатии и рождении, а в том, что Исайя предрекает имеющее исполниться: еще до того, как вполне определенному младенцу мужского пола, который имеет родиться и на которого указал Исайя, исполнится несколько лет, те угрозы нашествия иностранных царей, которых боялись иудеи и царь иудейский, исчезнут. И это тогдашний род (поколение) иудеев, повторим, должны были увидеть собственными глазами! И именно из-за данного избавления от врагов, выказывающего благорасположение Бога к иудеям, этого младенца и должны были назвать «Эммануилом» – то есть, назвать именем, означающим: «с нами Бог», – а вовсе не потому, что этот младенец должен был быть Богом сам – Богом, явившимся Израилю в частности и людям вообще.

Все это очевидно всякому, кто внимательно вчитывался в пророчество Исайи. Но, конечно, не Василию Великому…

Отец Феогност! Опубликуйте честную статью на эту тему! Некоторые протестантские теологи так и поступили. Признайте, что когда православные христиане прилагают это пророчество к Иисусу Христу и деве Марии, они лгут. И евангелие, которое так поступает, тоже лжет – лжет, когда говорит:

«22 А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: 23 се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог.» (Матф.1:22,23)

Опубликуйте это! Ведь вы же честный!

Ох, до чего же я люблю всяких разных честных теологов! Куда без них – и поговорить-то не с кем! :)

Кстати. Если теперь, спустя века после Великих Каппадокийцев и даже после Максима Исповедника кто-то скажет, что «васильевская» сущность – это нечто иное, нежели вторая сущность Аристотеля или форма из «Метафизики», а «васильевская» ипостась – это нечто иное, нежели первая сущность Аристотеля или нежели индивидуальная вещь согласно «Метафизике» – то есть, нечто иное, нежели соединение формы и материи, – то не слушайте такого человека. Ибо если для Василия и Григория эти ипостась и сущность не были ничем из того, что перечислено выше, то тогда следует заключить, что сами Василий и Григорий толком не знали, что такое вводимые ими термины «ипостась» и «сущность» и, вводя их, попросту занимались словесным дристом, который и обсуждать-то как нечто стоящее не подобает.