temptator

Свободное распространение приветствуется

Автор: Temptator ; Версия: 1.0 от 04.07(Aug).2018

temptator@protonmail.com

samlib.ru/t/temptator ; temptator.dreamwidth.org

Некоторые говорят, что Дух Святой ныне уже не действует так, как действовал в древних отцах, ибо ныне мир стал иным. Но если мир и претерпевает изменения, то Бог — нет. И если люди падают в бездны порока и греха больше, чем прежде, если поднятие их с этих поистине адских глубин требует намного больших усилий, чем прежде, то Бог-человеколюбец силён совершить свои спасительные действия и сейчас, а не только был способен прежде; ибо даже адские глубины конечны, а Бог и его силы — бесконечны. И, следовательно, как являл Бог великих святых в древности, так являет и «таких же, как древние» сейчас. И как творил Бог величайшие чудеса для вразумления человеческого рода ранее, так творит их и сейчас. Свидетельство тому — рассказ раба Божьего Димитрия — Дмитрия Алексеевича Линусова, доктора наук, профессора, видного отечественного энтомолога. Это рассказ о дивном святом, «едином от древних», явленном ныне — о святом метаморфе Андрее Кураеве Вазгрее (Взагрейском) (Не путать с профессором дьяконом Андреем Кураевым), чудесно рождённым и положившим свою краткую жизнь за ближнего своего, претерпев ужасные муки от нечестивцев.

Итак, предоставляем слово Дмитрию Алексеевичу Линусову.

***

По своей профессии я — энтомолог. А ещё я учёный, доктор наук и даже заведующий кафедрой энтомологии в одном из известных ВУЗов. С начала перестройки уверовал в Бога и стал православным. Есть у меня одна больная рана — ведь я, скорее, кабинетный учёный, а не практик, проводящий всю жизнь в полевых исследованиях в различных частях мира. И вот что же получается: я, став доктором наук, так и не открыл ни одного нового вида. А тот же Набоков, например, писатель, то есть тоже «человек кабинетный», это сделал! Он открыл около двадцати новых видов бабочек. И это, честно говоря, все время задевало и до сих пор задевает мою «профессиональную гордость». Поэтому с определённого времени я стал отправляться на «полевые исследования» — чаще всего, конечно, за свои деньги.

Сравнительно недавно я получил известие, что возле села Взагрейкино наблюдалось что-то странное; и я поспешил туда отправиться. Как правило, на подобные поездки мне удавалось уговорить отправиться вместе со мной некоторых из моих аспирантов. Вот и в тот год со мной должны были ехать две моих аспирантки — но в последний момент у них что-то не вышло. Впрочем, зная мою требовательность, многие придумывали благовидные предлоги для отказа: ведь вместо того, чтобы провести летние месяцы на море где-нибудь заграницей кому хочется по двенадцать-четырнадцать часов в сутки бродить под палящим летним солнцем по полям и лугам вдали от людского жилья, живя в палатке с минимумом удобств? Да ещё и маршируя при этом по двадцать (а то и больше) километров в сутки. Но, как я считаю, энтомолог, не способный на это — профессионально непригоден. Особенно если он не способен на это, даже будучи молодым. Я даже выгнал одного аспиранта, когда узнал, что он, вместо того, чтобы отправиться за пятнадцать километров от стоянки на некоторые интересные луга и к вечеру вернутся обратно, весь день проспал в леске, а в качестве опытных образцов наловил всякой дряни возле ближайшего болота.

Но вернёмся к Взагрейкино. Так это село называют сами его жители; но официально, «по бумагам», оно называется «Взагрейское», то есть «сельское поселение Взагрейское». А ещё это село знаменито тем, что неподалёку от него — всего в часе ходьбы — возле озера и подступающего к нему леса, на лесно-озёрной обширной поляне, располагается святой источник, воды которого почитаются целебными. Чтобы искупаться в нём и набрать из него воды, люди приезжают издалека; иногда народ просто толпиться на поляне, но иногда целыми днями там нет никого или почти никого. Воды этого источника забили вскоре после того, как на этой поляне из-за обвинения в контрреволюции большевиками были расстреляны двое священников, служивших в храме села Взагрейкино — престарелый отец и сын. Было это через год или два после революции. И я, получив сведения о каких-то необычных бабочках, якобы виденных возле Взагрейкино, отправился туда не только ради бабочек, но и для того, чтобы набрать воды из святого источника и почтить память мучеников. Хотя, конечно, то, что со мной не поехали мои ученицы, меня очень огорчило — я думал: ведь теперь мне, почти пенсионеру, придётся (кстати: и действительно — пришлось) работать не по десять, а по четырнадцать-шестнадцать часов в сутки и проходить днём не по пятнадцать-двадцать километров, а по тридцать-тридцать пять, а то и по все сорок (тоже пришлось).

Интересно, что про святой источник в Загрейкино знал отец Андрей Кураев — об этом источнике он спорил с кем-то на одной из своих лекций. Я, конечно, не надеялся встретить его там; но, как говорится, «годы берут своё»; приходят телесные немощи, а вместе с ними и желание облегчить их. Не был исключением из этого правила и Андрей Кураев. Итак, я отправился в Загрейкино, на поляну, на источник, один и встретил там Андрея Кураева — хотя он меня и не заметил. Мог ли я предположить, чем всё это обернётся? Мог ли я предугадать, свидетелем каких чудесных событий я стану по воле Божьей? Какого дивного угодника Божьего смогу лицезреть? Но давайте обо всём по порядку.

Итак, я отправился в Загрейкино, на ту лесную поляну, на источник возле озера. Идти мне пришлось через лес, по едва заметной тропинке, — даже, можно сказать, что мне пришлось идти через саму чащу леса. Так было ближе; в то же время туда, к озеру, на поляну с источником, вела и довольно неплохая грунтовая дорога. Я вышел к поляне с другой стороны, нежели та, с которой на неё пришёл Кураев — или, вернее, приехал, ибо его мопед стоял неподалёку от источника, возле самого озера. Я сразу же узнал этого знаменитого богослова и миссионера, стоявшего на поляне в совершенном одиночестве, и решил поздороваться. Мне было очень радостно, что Андрей Вячеславович, подобно простому русскому человеку из деревни, решил опроститься и бесхитростно придти к святому источнику, дабы прибегнуть к божественной целительной силе, которая являлась Богом вместе с действием напояющих тело живительных струй простой воды, бьющей из земных недр. Едва я уже собрался выйти из леса на поляну, как был остановлен божественной силой — ибо узрел грозное видение, предназначавшееся прежде всего самому Андрею Кураеву. Ибо ангел Господень явился Кураеву и громогласно рёк ему — и я слышал глас сей:

— Я — архангел Михаил, предстоящий пред Богом, и ныне я послан к тебе, дабы возвестить: се, приблизился час погибели твоей, ибо епископы-мужеложцы и епископы-члены гей-лобби ищут растерзать тебя и пожрать тебя и вскоре будут здесь; но нет на то воли Божьей, чтобы ты погиб, ибо ты ещё надобен Господу. Посему вместо тебя пострадает от их рук другой! Ибо такова воля Божья.

Тотчас архангел благословил Кураева и тот стал претерпевать странные изменения: он увеличился в размерах и сильно округлился; а затем, несколько корёжась, он стал делиться надвое; уже через минуту или две я видел не одного Кураева, а целых двух. На что походило это удвоение? Более всего оно напоминало мне деление клетки, то есть митоз. Конечно, это было чудом, но, с другой стороны, раз такое возможно применительно к клетке, то почему это невозможно применительно к многоклеточному организму? Тем более, когда это происходит с божественной помощью.

Тогда ангел обратился ко второму, младшему Кураеву, который отделился от первого:

— Нет больше той любви, когда человек положит душу свою за ближних своих! Хочешь ли ты положить душу за того, от кого ты рождён чудесным образом и так явить любовь свою?

— Ей, — кротко ответил Кураев Второй, Младший, — если на то будет воля Божья и помощь Божья.

— Есть на то и одно, и другое! — рёк ему ангел, — Се, мужеложцы-епископы, ищут растерзать и пожрать того, от кого ты рождён; иди же и умри за него и вместо него. А тот, от кого ты рождён, ещё надобен Господу, ибо подобает ему и далее, ревнуя о Господе, бороться с мужеложниками и прочими нечестивцами, оскверняющими церковь.

— Да свершится воля Божья! — кротко рёк Кураев Младший.

Тогда архангел Михаил навёл на Кураева Старшего крепкий сон и отнёс его подальше от поляны, в лес, и спрятал его в подземном схроне, оставленном партизанами. Впрочем, что касается укрытия Кураева в схроне, то я сам этого не видел, но Агафья Петровна, знающая об этом схроне с детства, предполагает, что всё было именно так. А затем ангел вернулся к Кураеву Младшему и сказал ему:

— Крепись и молись! Ибо дух бодр, а плоть же немощна. Ибо, вот, грядут вскоре ищущие души твоей! И уже слышен звук колесниц их! И да пребудет с тобой сила от Господа, дабы ты посрамил козни и волшебства их и показал, что нет равного Господу; ибо как Моисей силой Божьей победил все козни магов и жезл его пожрал жезлы магов, когда эти жезлы обратились в змей, так и ты посрамишь волшебные искусства нечестивых!

И благословил архангел Кураева Младшего, а затем исчез. А Кураев Младший стал молиться. И не успел он прочесть «Отче наш», как стала видна вереница автомобилей ищущих души Кураева нечестивых епископов-мужеложцев и епископов-членов гей-лобби.

Вспоминая эти мгновенья, я, признаться, порой с ужасом думаю, что не только я сам, но и ангел Божий мог перепутать Кураева Старшего с Кураевым Младшим и что, следовательно, теперь, когда мы слушаем лекции Андрея Вячеславовича, мы на самом деле слушаем Андрея Младшего, Андрея Взагрея, тогда как собственно Андрей Вячеславович погиб ужасной смертью и ныне пребывает на небесах, получив награду и воздаяние от Господа…

Только вереница автомобилей приехала на поляну и остановилась, только епископы вышли из своих роскошных машин, только они увидели мопед Кураева и поняли, что тот, кого они ищут, здесь, как Андрей Кураев Второй или Младший обратился в белого лебедя и взмыл ввысь. Но ему не удалось ускользнуть незамеченным. Кто-то из епископов заметил необычного лебедя и подал клич: «Вот он!». Едва заслышав клич, епископы сбросили с себя все одежды и предстали в нагом виде; только лишь митры да белые клобуки были на их головах, да панагии на их шеях. Они схватились за свои посохи и выстроились в ряд на поляне; затем они поместили посохи промеж своих ног — так как обычно ведьмы помещают промеж своих ног свои мётлы — и стали махать руками, точно птицы, издавая какие-то странные крики, похожие на птичьи. Спустя малое время все они превратились в хищных птиц — кто в соколов, кто в ястребов, кто в коршунов, кто в орлов — и тоже устремились ввысь, пытаясь нагнать Кураева.

С тревогой смотрел я, как стая хищных птиц догоняла лебедя; его гибель казалась мне неизбежной. Когда орлы и соколы уже были готовы схватить и растерзать лебедя, тот спикировал вниз; он летел камнем — казалось, он намеревался врезаться в гладь озера и утонуть в нём. Но незадолго от поверхности лебедь обратился в рыбу, в карася, и нырнул в глубину вод. Увидев это, соколы обратились в людей; мне казалось, что эти люди упадут с высоты в озеро и разобьются так, что, по крайней мере, получат тяжёлые травмы — но не тут-то было! Епископы вновь оседали свои посохи — прямо в полёте, прямо в свободном падении! — и стали делать извивающиеся телодвижения корпусом тела; руками же они делали такие движения, как будто бы они плавали в море. Не прошло и нескольких секунд, как все они тоже превратились в рыб, в щук. Как и Кураев, они нырнули в озеро. Началась подводная охота. Наконец, не выдержав преследования, карась-Кураев выпрыгнул на сушу, обратился в быка и убежал в лесную чащу.

Поняв, что искомого ими карася больше в озере нет, щуки-епископы тоже выпрыгнули на сушу и приняли исходный человеческий вид. Тем временем Кураев уже скрылся в чаще и епископы, не проследив за его дальнейшими метаморфозами, выказывали великое негодование и всё гадали: во что же теперь он обратился и где теперь его и как искать? Это замешательство дало Кураеву фору и передышку.

Пока епископы спорили промеж себя, я обратил свой взор к лесной чаще и остановил его на огромном старом дуплистом дереве, одиноко стоявшем на самом краю поляны несколько поодаль от своих собратьев. Какое-то странное движение непонятно чего почему-то приковывало мой взгляд именно к этому дереву. Я напряг своё зрение и увидел выходящую из дерева прекрасную, неземной красоты, деву, словно созданную, как и высшие боги, из прозрачного небесного эфира, почти нагую, едва прикрытую опоясанием из листьев; «Дриада!» — пронеслось у меня в голове. Тотчас, едва явившись моему взору, эта нимфа стала делать соблазнительные телодвижения.

Оказалось, что нимфу узрел не только я — её увидели и, по крайней мере, некоторые из епископов. Привлечённые её красотой, двое епископов-мужеложцев, объятые страстью, направились к ней для совокупления, даже не пытаясь при этом прикрыть свои эрегированные фаллосы. И тут я понял, что они видели в нимфе не деву — как я, — а почти нагого прекрасного мальчика, отрока или юношу; а затем мне пришло на ум, что каждый видел в этом странном явившемся из древа существе, то, чего ему хотелось. «Да это же морок!» — пронеслось у меня в голове; и я невольно перекрестился; и тогда пелена словно спала с моих глаз; и я узрел это существо таким, каким оно было в действительности — по крайней мере, в духовном смысле — настолько, насколько эта духовная действительность может быть передана грубыми телесными образами. Я увидел омерзительного кривляющегося беса с огромным фаллосом, делающего срамные жесты и принимающего срамные позы.

Меж тем двое мужеложцев приблизились к древу и, к моему изумлению, засунули свои эрегированные половые органы в его дупла. Бес, увидев это, засмеялся и взмахнул рукой — и тотчас дерево заскрипело и стало сжимать свои объятия. Мужеложцы думали, что совокупляются с отроком или юношей, но на самом деле они совокуплялись с деревом, приняв его дупла за уста и афедроны; и эти дупла по мановению беса сильно сжались — так, что нечестивцы тотчас взвыли от боли, словно оказавшись пойманными бессердечными капканами. Обманутые нагие епископы, имевшие одеждой только панагии и митры, взвыли так, словно они лишились своих детородных органов от удара молота. С трудом, только лишь с помощью подбежавших своих товарищей и с помощью различных инструментов, им удалось извлечь свои покалеченные пенисы из объятий дерева. Меж тем, пока все епископы были заняты помощью своим пострадавшим собратьям, бес незаметно куда-то исчез.

Это странное происшествие помогло Кураеву, обратившемуся в быка, уйти в лес ещё дальше. Казалось, опасность миновала. Но тут кто-то сказал:

— А чего мы мучаемся?! Тащите дроны с тепловизорами!

Пока епископы управлялись с дронами, я задумался о сути того, чему только что стал свидетелем. Да, Андрей Кураев Младший или Второй мог изменять своё обличье! Мог принимать форму птицы, рыбы, зверя и кто его знает кого и чего ещё по собственному желанию. Он был самым настоящим метаморфом! Я слышал много рассказов про чудотворения святых, про то, как Сам Бог помогал им скрываться от врагов, но про то, чтобы Бог наделил святого даром метаморфничества я нигде не слышал. И вот, я стал тому свидетелем! Воистину — есть ли для Бога что невозможное? «Всё могу о укрепляющем мя Иисусе Христе!» — вспомнились мне слова святого апостола Павла.

Тем временем епископы разобрались со своими дронами. Оказалось, что в каждой из машин их было по два, а то и по три-четыре! Оказалось также, что все эти дроны были совершенно одинаковы. А ещё, как я понял, эти дроны были военными. Они образовывали сеть и могли действовать сообща под управлением общего распределённого искусственного интеллекта. Вероятно, какой-то координирующий всю сеть компьютер с ведущим искусственным интеллектом находился в одной из машин.

— Запускай рой в автономном режиме равноудалённого поиска от первичного маяка! — заорал какой-то из епископов.

— Нихрена не видно этот твой первичный маяк! — заорали ему в ответ.

— Ой! — сказал кто-то, полез в свою машину, нажал у чего-то там кнопку и продолжил: — А теперь видно?

— Видно! Запускаю! — ответили ему.

— А если не найдём? — спросил кто-то.

— Как это не найдём?! Этим партизан ловят! Даже размером с воробья или мышь! Для того оно специально и создано, — ответили ему.

Тотчас дроны взмыли в небо и стали выискивать Кураева, используя свои тепловизоры.

Епископы сгрудились вокруг пульта управления роем и уставились в дисплей. Места хватило, конечно, не всем. Так прошло несколько минут. Может быть, даже минут пять. Наконец епископ-оператор, ткнув пальцем в дисплей, воскликнул:

— Вот он, этот засранец! Один дрон будет над ним кружить, а мы туда срочно выбегаем! Всей стаей!

И епископы, используя свои посохи, обратились в волков весьма больших размеров и побежали навстречу своей добыче.

Но бык не думал сдаваться. Он водил за собой волков по лесу и, наконец, выбежал ни исходную поляну, с которой в лес и убежал. И тут вдруг бык исчез, а вместо ничего не появилось.

— В самом деле — неужто он обратился в комара или вообще в какую-нибудь инфузорию? — пронеслось у меня в голове.

И тотчас на поляне появились волки, выбежавшие из леса, и обратились в людей.

— Где же этот засранец?! — заорал самый главный из них, — Чего он ещё удумал?!

Вождь епископов подошёл к монитору и стал пристально всматриваться в него.

— Ничего не пойму! Он что — исчез? Превратился в вирус или бактерию? Но такое разве возможно?

Внезапно вождя осенила мысль.

— Чего любил Кураев больше всего на свете? — спросил он, глядя на что-то лежавшее в траве.

— Поизводить нас и потрепать нам нервы! — ответили ему.

— А ещё что? — повторил вопрос вождь.

Все застыли в недоумении.

— А больше всего Кураев любил пиво! — сам же и ответил на вопрос вождь. При этом сделал несколько шагов, нагнулся и поднял с земли оставленную туристами помятую литровую банку пива.

Вождь поднёс банку к носу и понюхал.

— Ах ты ж, джин! Ах ты ж, старик Хоттабыч! В пивные дрожжи превратиться вздумал?! А я тебя всё равно достал!

Вождь подал знак и все епископы за исключением его самого превратились в старых облезлых собак. Я сначала не понял почему, но потом вспомнил, что пивными дрожжами лечат собак и кошек, когда у них начинает выпадать шерсть.

— Ах вы мои Тузики-Бобики-Рексы! — обратился вождь к епископам, принявшим собачий облик, — Совсем вы пооблезли, совсем у вас шёрстка ломается! Но ничего — папочка приготовил для вас превосходные пивные дрожжи, которые вас вылечат!

Вождь засунул часть пальца в дырку пивной банки и попытался зачерпнуть из неё порцию дрожжей, но безуспешно. Тогда он достал ножик и приготовился проткнуть и разрезать им тонкие стенки банки, на всякий случай приготовившись при этом ко всяким неожиданностям.

И интуиция не подвела его. Лишь только он стал протыкать стенки банки ножом, как раздался громкий хлопок и стенки банки, предварительно разломившись на куски, разлетелись в разные стороны; а масса дрожжей, бывших в бутылке, упала на землю, во что-то превратилась, куда-то недалеко шмыгнула и снова исчезла — даже с тепловизоров.

Но вождь рассмотрел то, во что превратился на этот раз Кураев лучше, чем я. Он крепко выразился, смачно сплюнул и мрачно сказал, обратившись к обступившим его собратьям:

— Крот! Кро-о-от!!! Ищи его теперь!

Несколько секунд вождь пребывал в молчании и растерянности.

— Чёртов Кураев! — взревел вождь, прервав молчание, — Ты ещё вздумай в глиста превратиться да в жопу кому-нибудь залезть! Будь ты проклят! И знай — на всякую твою жаропрочную саламандру найдётся свой огненный великан!

А затем он скомандовал:

— Срочно превращаемся в скорпионов, ядовитых пауков и гадюк и разлазимся по норам! Несколько человек остаётся наблюдать — не вылезет ли этот гад из своего подземного убежища.

И епископы превратились в скорпионов, пауков и гадюк и полезли в кротовьи норы. Но лишь только они скрылись в подземном мире корней и червей, как Кураев уже вылез на краю поляны, возле самого леса. Это стало ясно потому, что там появился странный упитанный рыжеволосый рыжебородый гном с волосами и усами, заплетёнными в косички. Этот гном, в полном облачении шахтёра, показал знак «Fuck You» вождю, а затем повернулся, похлопал себя десницей по заду и неспешно зашагал в лесную чащу. На левом его плече лежала кирка, а к его поясу был подвешен старомодный шахтёрский фонарь.

— Свистать всех наверх! — словно объевшись белены, одурело заорал вождь.

Епископы в спешке повылазили из своих нор; а после все устремились в погоню за гномом-Кураевым, приняв обличья тигров, львов и медведей. Я, затаив дыхание, следил за тем, что будет дальше — ведь гномы, вероятно, не очень быстрые ходоки и бегуны.

Я не знаю, что было дальше там, в лесу; по меньшей мере, можно сказать, что Кураев-младший совершил ещё одно превращение; вряд ли и его враги совершили большее их число — ведь все они пробыли в лесу не очень долго.

Наконец, Кураев вернулся на ту же самую поляну возле озера, с которой и началась погоня, и обратился в огромного вепря весом более полутонны. Вскоре подоспели и преследовавшие его мужеложцы. Они приняли человеческий вид, чтобы снова обратиться и для этого взяли в зубы свои посохи. И тотчас же после этого они принялись бить себя в грудь кулаками и издавать рык; через считанные секунды они уже превратились в троллей высотой в два-три человеческих роста; а их посохи превратились в секиры, боевые топоры и палицы. Казалось бы, вепрь должен был устрашиться этих грозных зраков, но он кротко стоял пред ними, словно добровольно вышедший на заклание; он словно говорил: «Вот я! Делайте со мной, чего требует ваша испорченная порочная натура!». И было ясно, что этот вепрь решил принять смерть по своей собственной воле — ибо, споспешествуемый Богом, он уже доказал, что мужеложцы-епископы, при всех своих чудесах и волшебствах, никак не смогли бы схватить его и казнить. И было ясно, что пришёл его срок пострадать за ближнего своего, как и было предречено.

Тогда тролли, видя, что Кураев, принявший вид вепря, не думает убегать, подняли каждый своё оружие и устремились на него, чтобы растерзать и расчленить его, а потом пожрать. Они окружили вепря и, потрясая оружием, громогласно воскликнули: «Уничтожим праведника, яко непотребен нам есть!». И сразу же, как дикие хищные звери, они устремились на Кураева. Они подняли его, перевернули и распластали на земле; при этом четыре тролля растягивали вепря за руки и за ноги в четыре разные стороны, словно пытаясь разорвать его на части голыми руками. Двое же других троллей подняли свои боевые топоры, готовясь четвертовать страдальца.

Тогда Кураев кротко молвил: «Господи! Прости этим пидарасам, ибо не ведают они, говномесы дырявозадые, что творят!». И тотчас стремительными и мощными ударами тролли отсекли Кураеву руки и ноги; и истекло множество крови; и вепрь постепенно стал превращаться обратно в человека.

Завидя потоки крови и почуяв её запах, епископы-тролли возбудились и разъярились ещё более; неистовство их достигло крайнего предела. Они достали ножи и набросились на умирающее тело и стали резать и расчленять его на куски; некоторые даже отрывали куски от тела Кураева голыми руками или же отгрызали эти куски своими зубами; а другие тролли в неистовстве вырывали из ран его внутренности. Все они жадно пожирали доставшуюся им сырую плоть Кураева и пили ещё не свернувшуюся его кровь.

Наконец, утолив свою ярость и злобу, епископы-мужеложцы несколько успокоились и расселись вокруг истерзанного ими тела. Меж тем оно полностью приняло облик человека; епископы тоже полностью снова превратились из троллей в людей — за исключением их царя. Внезапно глава троллей, носивший на своей голове золотую корону, заметил, что Кураев был ещё жив. Тогда он подошёл к нему и огромной палицей размозжил ему череп, а затем голыми руками открутил и оторвал ему голову. После этого повелитель троллей тоже полностью обратился в человека. Дело было сделано. Андрей Кураев, как думали они, был мёртв.

Тогда эти нечестивцы решили доесть то, что осталось. Они развели два костра и притащили огромный котёл, а также вертел. Отчленённые от остова руки и ноги, голову и прочие отделённые от тела куски они бросили в котёл и стали варить. А сам остов, корпус тела, они насадили на вертел и принялись жарить. Но пока они ходили за котлом и за вертелом, пока они разводили костёр, за трупом никто не смотрел; и, воспользовавшись этим, к трупу подбежал волк и вырвал из него сердце; епископы заметили это и решили пристрелить волка, но тот убежал, по пути выронив под кустом украденное им. И это произошло по особому промыслу Божьему.

Пока Кураев варился и жарился, некоторые из епископов продолжали пожирать сырую плоть его и допивать остатки его крови.

Какая вкусная, чистая кровь! – сказал один из них, отирая лицо, перепачканное кровью.

— Да уж известное дело — не наша навозная жижа! — поддержал его другой епископ, догрызая рульку, то есть ляжку, Кураева.

Тут все зацыкали, скривили лица или, лучше сказать, рожи, и стали грозить правдорубу кулаками.

— А что, — сказал тот, — разве я неверно говорю? Разве вы все не пробовали её и не кривились потом, плюясь? Навозная жижа и есть. Самая настоящая! А тут — девственник, пятьдесят звёздочек или даже больше…

Будучи внутренне согласны с правотой сказанного, никто больше не хотел возражать и возмущаться. Наступила тишина. Её прервал епископ из Украины:

— Да! Знатный бы был из того кабанчика бекон!

— Никто не спорит! — поддержал его другой епископ из Украины, — такое мягкое, нежное сало! Так и тает во рту! Эх, взять бы великий шмат того гарного сала, да повезти в дар самому иерусалимскому патриарху! Не было бы стыдно! А какая солонина вышла б!

— А грудинка! Грудника-то! — вспоминал третий.

Тут кто-то не удержался и полез к вертелу, чтобы от жарящегося Кураева оторвать здоровенный кусок его окорока. Он уже почти совершил задуманное, но был остановлен и отогнан от вертела под возгласы всеобщего негодования.

Наконец, Кураев — и в жареном виде, и в варёном — был готов. Епископы расстелили на траве изысканную скатерть ручной работу, уставили её дорогими марочными винами и коньяками, а также закусками. Вместе с тем, что на ней стояло, эта скатерть походила на сказочную скатерть-самобранку. Наконец, мужеложцы-епископы приступили к своей скверной и нечистой трапезе.

Кураев был изловлен примерно в полдень; его готовка и приготовления к банкету заняли где-то полтора часа; а сам банкет под песни и пляски закончилась уже тогда, когда начало темнеть.

К концу пиршества вернулись автомобили. Епископы собрали остатки пищи и пренебрежительно бросили их в озеро на корм рыбам и ракам. Затем они затушили костры, расселись по машинам и разъехались.

Но пока они толпились возле своих машин, я узрел нечто странное; я увидел, как ведьма — да-да, самая настоящая ведьма! — совершала свой полёт на помеле. Даже сейчас, если вы отъедите подальше от городов, то сможете услышать от селян рассказы о ведьмах; а некоторые даже с уверенностью могут указать на какую-то старушку, живущую на отшибе, как на ведьму и поведать о её проделках. Куда летела эта ведьма? На шабаш? Или просто навестить свою товарку в такой же отдалённой деревне, в какой жила сама? Ведьма появилась со стороны леса; она вынырнула из корон высоких деревьев и, увидев людей, замедлила свой полёт; затем она снизилась и на бреющем полёте пронеслась над самыми головами столпившихся епископов. Те изумлённо стали пристально смотреть на неё и следить за ней. Тогда ведьма взмыла ввысь и к всеобщему изумлению сделала на метле петлю Нестерова, поприветствовав в конце отданием чести зрителей, словно заправский вояка-солдат генерала; после этого она перелетела через озеро и, набирая высоту и скорость, скрылась из виду.

Тотчас русалки повылазили из озера и, как и прекрасные дриады, стали подманивать к себе епископов. Но я уже знал, что надо делать. Я снова перекрестился и узрел тех, что принял образ этих русалок, — узрел омерзительных бесов. Разумеется, епископам они снова представлялись прекрасными нагими отроками или юношами, зазывающими прохожих в свои любовные объятия. Епископы, уже наученные горьким опытом, по-видимому, осознали то же, что и я. Кто-то из них снял со своей шеи панагию и перекрестил нечисть. Та взвыла и мигом спряталась в озере.

Наконец, епископы расселись по машинам и уехали обратно, в Москву. А я остался один и стал наблюдать закат Солнца.

Внезапно за моей спиной раздался шорох. Я инстинктивно обернулся и увидел, как из кустов выходила какая-то старушка, которая, как и я, наблюдала за всем, что происходило. Я немного испугался. Как она здесь оказалась?

Заметив мой испуг, старушка перекрестилась и успокоила меня, сказав:

— Раб Божий! Этой ночью мне явился архангел Гавриил и повелел придти сюда и затаится, чтобы наблюдать за страданиями великомученика, который будет жестоко убит нечестивыми служителями церкви, подобно тому, как это было на этом же самом месте давно, после революции. Он сказал, что я буду свидетелем, дабы поведать об этом всем людям. А ещё архангел повелел мне забрать великую святыню — сердце великомученика, чтобы до поры скрывать его, а затем, когда придёт срок, явить эту святыню в укрепление верным. А зовут меня Агафья Петровна Семелина. Я из ближайшей деревни, из Взагрейкино. Я пою там в церкви и читаю на клиросе, а также состою в церковной двадцатке.

— Слава Богу! — сказал я, — Только как же мы найдём эту святыню. Кураева-то, поди, всего сожрали, а если что от него и осталось, то всё это бросили в озеро!

Однако, я забыл про исходного Кураева! Пока мы с Агафьей Петровной так говорили, Андрей Кураев уже успел проснуться, выбраться из партизанского схрона и выйти из леса на поляну со святым источником. С удивлением и благоговейным трепетом уставились мы на него. Он постоял с минуту с недоумением — видимо, вспоминая, что с ним только что произошло. Наконец, он сел на свой мопед и уехал, забыв набрать воды из источника. Мы, разумеется, не стали его окликать.

Когда мопед Кураева и сам он скрылись из нашего обозрения, свернув за невысокий холм, мы вышли из леса на поляну, чтобы отыскать сердце Андрея Взагрея.

Мы долго бродили среди пепла, пытаясь найти хоть что-то из останков страдальца, но безуспешно. Наконец, старушка что-то вспомнила и сказала:

— А вы видели, как волк прибегал, что-то вырвал у великомученика из груди, а затем, когда его хотели пристрелить и он стал убегать, спрятал вырванное вон под тем кустом?

Мы пошли туда — и, о чудо! — увидели живое сердце, ещё бьющееся! Старушка истово перекрестилась и запела «Царю Небесный…»; затем она прочитала «Отче наш», снова перекрестилась и, достав обычную трёхлитровую банку, положила в неё сердце Кураева. После этого я проводил её до деревни, а затем сел в свой автомобиль и поехал домой.

Так пострадал святой великомученик метаморф Андрей Кураев-младший из Взагрейкино, то есть из села Взагрейское. Память о нём, благодаря Агафье Петровне, не исчезла вотще; тем более, что я был вторым свидетелем страданий. К тому же Андрей Взагрейский или, как его стали называть в простонародье, Андрей Взагрей, сам позаботился об увековечении своей памяти. На следующий год там, где пролилась его кровь, выросли изумительные цветы с красными цветками. Никто не знает, что это за цветы; одни говорят, что вид их неизвестен; другие говорят, что они принадлежат к уже известному виду, но только мутировали так, что до этого в таком виде прежде нигде не встречались. Эти цветы и их цветки оказались целебными: они лечат от различных болезней, в том числе от бесплодия и от рака. От взагрейского озера эти цветы начали распространятся повсюду по окрестностями. Верующие и неверующие жители Взагрейкино и окрестных сёл собирают их и с верой употребляют — как в сыром виде, так и делая отвары и чаи. Одно время по просьбам страждущих Агафья Петровна даже высылала цветы и их семена по почте. Эти цветы стали называть «цветами Андрея Взагрея» или просто «цветами Взагрея».

А что касается величайшей святыни — сердца Андрея Кураева Взагрея — то она, как сказано, до времени хранится у Агафьи Петровны и, вероятно, далее будет храниться у её потомков. Целый год сердце пребывает в мёртвом состоянии, представляя из себя лишь кусок иссохшей плоти. Но в день страданий великомученика Андрея оно оживает и по-прежнему, как и при его жизни, бьётся. Этот день стал настоящим деревенским праздником — по крайней мере, праздником для множества верующих селян. В этот день Агафья Петровна Семелина готовит обильную трапезу, мясную. За неделю до праздника зарезают специально откармливавшуюся для этой цели целый год хрюшку, а затем из неё готовят наваристый суп, жарят котлеты и отбивные, делают сало и холодец, дабы почтить и помянуть ещё не прославленного официально во святых великомученика. Также за несколько дней до праздника гонят самогон, добавляя в брагу цветы Андрея Взагрея, на которых эта брага и настаивается. Иногда, помимо годовалой свиньи, готовят также и молочного поросёночка — как символ младенческой непорочности Андрея Взагрея. Однажды я посетил этот праздник и могу засвидетельствовать, что после того, как косточки от трапезы были брошены больной и находившейся при смерти дворовой собаке, старому волкодаву, это животное на следующее утро выздоровело и, лая, весело бегало по двору, словно бы никакого недуга и не было.

Другой случай, засвидетельствованный мною лично. Заболела тёща одного моего давнего товарища по работе, кандидата наук. Я рассказал ему о «цветке Взагрея» и он загорелся желанием попытаться исцелить им болящую; тогда я дал ему немного листьев, а также лепестков, чтобы сделать отвар или чай. Я не знаю, что уж там происходило, но после этого он больше никогда к тёще не заходил, не пускал жену к матери, а при упоминании о ней всегда чертыхался и говорил, что она истинная ведьма. Единственное, чего мне удалось узнать, так это вот что. Как-то по пьяни, под Новый Год, этот друг рассказывал мне, что будто бы после того, как он напоил тёщу «тем самым чайком», он видел несколько часов подряд вместо её головы мохнатое свиное рыло с рогами.

Вы, вероятно, спросите: а как церковные верхи относятся к народному почитанию Андрея Взагрея, а также к его канонизации? И когда произойдёт эта канонизация? Что можно ответить на этот наивный «детский» вопрос? То, что церковные верхи уже высказали своё отношение к Андрею Взагрею, растерзав и сожрав его?! То, что если среди этих верхов и есть кто-то хорошо относящийся к Андрею Взагрею и даже молящийся ему, то он боится оных геев и членов оного гей-лобби, которые, не раздумывая, могут растерзать и сожрать его также, как они это уже сделали с Андреем Взагреем?

А что касается меня, то я, как и Агафья Петровна (и как множество простых верующих), денно и ночно молюсь, чтобы день канонизации Андрея Кураева Взагрея наступил как можно быстрее. Но, видимо, у Бога иные строки, чем те, которых бы хотелось нам. И нам, человекам, не остаётся ничего иного, кроме как смириться перед Божьей волей, уповая, что премудрость Божья лучше нас знает, когда и что подобает делать. Новомученики российские ожидали своего прославления более семидесяти лет. В конце концов, Андрей Взагрей оставил нам своё сердце — лучшего проповедника и свидетеля его подвигов и его страданий, ибо все мы лишь смертные люди, а это сердце есть проповедник и свидетель чудесно исцеляющий и чудотворящий, проповедник и свидетель, истинность которого засвидетельствована Самим Богом и очевидна всякому верующему в простоте сердцу.

***

Читатель! Что можно сказать, выслушав этот изумительный по простоте бесхитростный рассказ? Что можно добавить к тому, что уже сказал раб Божий Димитрий? Но мы, всё-таки осмелимся это сделать. Правда, речь пойдёт не об Андрее Кураеве Взагрее, а обо всем известном Андрее Кураеве.

Да, конечно, Андрей Взагрей — это не Андрей Кураев, а его однояйцевый близнец, которому Кураев приходится в некотором смысле и отцом. Но, как сказано, древо познаётся по плоду; явно же, что и одну ветвь древа можно познать по другой его ветви, как и одни плод по другому плоду. И отсюда ясно, что Андрей Кураев есть такое же дивное и благоуханное сокровище Господа, осиянное святостью, как и его брат и сын Андрей Взагрей, принявший муки растерзания и съядения от рук и прожорливых похотливых уст высокопоставленных церковных мужеложцев. И как облистал этот мир в краткий миг своей жизни Андрей Взагрей, так льёт и низводит нетварный свет Божий на души верных и Андрей Кураев — паче всего своими благоуветливыми и богопросвещёнными словесами премудрости. Поистине же не надо удивляться тому, что сие чудное и святое древо принесло свой священный плод на радость верным и во славу Церкви, совершив свой мученический и страдальческий подвиг!

О блаженный Андрее Взагрее, моли Бога о нас и не оставь нас своей милостью и своим заступничеством!

В рит тай в жыпий. Сказ о том, как старый казак Тарас сыновей своих, Остапа и Андрея, на традиционность ориентации проверял

Рассказ якобы на украинском языке с переводом на литературный русский

Свободное распространение приветствуется

Автор: Temptator ; Версия: 1.0 от 26.08(Aug).2017

temptator@protonmail.com

samlib.ru/t/temptator ; temptator.dreamwidth.org

Данный рассказ принадлежит гражданину непризнанной Новороссийской Республики, ученику 11 класса средней школы г. Салтычихинска. Рассказ был послан на общегосударственный конкурс «Русский мир: связь времён» и занял на нём второе место. Интересно, что в Новороссийской Республике украинский язык был переведён на русскую азбуку сразу же после провозглашения ей независимости.

Оригинальный текст:

В рит тай в жыпий

Тарас прокинувси зрану — цяк зрану, що ранкови сутинки вще й не думковалы заспочинацця. Вин швидко одягнувся тай вырушив з хутира ву-на зализошляхну зупинку чоп зусрящувать свойих синив — старшого, Ондрия, тай молодшого, Астапа. Вони, нарешти, прийихалы на килька весняних тыжнив до свойного батьки чоп видпочити. Чэрез пидступи доли батько не маэ що иснував иснуючий що бачив синами, тай сини — батьком вже бильше двох рокив.

Зализошляхний визок прийшов дочасу. Батько радисно обийняв синив тай сказав вим:

— А чи булы ви у Сичи? Ви думкуэте, що ви вже дорослы тай гарны хлопци — але чи булы ви ву Сичи? Не булы? Тоды яки ж ви козаки? Ни, вам неодминно трэба пробувати у Сичи тай понюхати пороху! Якщо не пийдите туды, ув Сичь, то я вим — не батько тай ви — не сини мине!

— Пидэмо, батько, ву Сичь! Коды хочуваеш? — сказав Астап.

Ондрий мовчазно кивнув головую на слова Астапа.

— Иншого я й ни чокав вот синив моих! — сказав старий козак Тарас тай вони вырушили взад додому. Шлях вих пролягав чэрез поля тай гайи.

Йдучи разом з батькой, Астап взгадав, що точно цякож йшов з ним кодысь давным-давно вще в детинстви. Тильки тоды було лито. По-над полем тай по-над шляхим летали бабки тай залупивки… Згадамши цю картину з минулого, Астап запитав:

— Батько! А чому залупивки проназываюцця залупивками? Я думковав про цэ з детинства, але цяк и ненаважився никого запитати…

— Бо, сынку, — видповив Тарас, — вони вылуплююцця з кокону тай при цьому залупують його — тобто, розкривають, скидають з сэбе, вылазять з нього!

— Як просто! — здивувався Астап.

Дале усе йшли в мовчанне. Тишу порушив лише одного разу пролетив ввыси гвинтокрил.

Незабаром Тараз з синами прийшов до хаты. Вони булы голодни, але дружина Тараса все ще готувала йжу. Робити було ничого.

Дык що, хлопци, — ув Сичь?! — запитав Тарас. — Йах, у Сичь! А для цього влаштую-ка я вам перевирку! Адже хтозна — може бути, хто-небудь з вас — пыдир?

— Яку перевирку? — запитав Астап. — Самоперевирку? На те, що ны снилося тай сницця — красивы дивчата оле голэньки хлопчыки?

— Ни, не цю! — видповив Тарас. — Я влаштую вам ныйну, козацьку, самоперевирку! Стару козацьку взабаву тай употеху, що зувэцця «В рит тай в жыпий». Тоды подивимося — яки вы козаки тай чи гидни вы справ свойних баткив тай дидив.

— Батько! А чому цяк дивно назвали цю взабаву — «В рит тай в жыпий»? — запитав Ондрий.

— Тому, сынку, що при цэй взабаве зыркують трахувачны малюванопливки, в яких чоловики чоловиков тогось… ну, тогось… в рит тай в жыпий! — була батькивська видповидь.

Тарас задумався на кильки сэкунд тай продовжив, звертаючись к Астапу:

— А прынеси-ка мени, сынку, ти два зыростричкокороба, що стоять у мени ув книжковой шафи по-за святей Библиэю! Ось мы и подивимося — не завився чи сред ны пыдир тай хто вин йэ цякий?

Тарас прынис из сусидньой кимнати зализопривабливну звукобачню тай пидключив йу до дальнозырка. Тим часом Астап прынис два зыростричкокороба.

— Батько! Не буду я дивитись на ци малюванопливки! — мовив Ондрий. — Грих! Сьогодни —  Прощена недиля пэред Великим постом!

— Вох, не до добра, сынку, ти цяк говориш, выставляючи себе благочестивым! Чуэ батькивськэ серцэ! Не ти чи на минулей увстричи говорив мини, що на другому курси унивэрситету зразумив, що Бога немае? Вох, не до добра цэ…

Тарас знову задумавси на короткий час, похитав головою, перехрестивси, вставив зыростричкокороб в зализопривабливну звукобачню тай сказав:

— Чи дик твий, сынку, виздраченицця вид тих зракив, що ти цяк боисся тай страхуваисся визлупляти зэнки во цяковое? Чи взэрэчицця, сынку, цюцюр твий козацький ву-на жыпий чоловика, тай на його сраку? Сынку! Невжэ боисси цього? Вид чого ж? Вид того, що ты пыдир арть? Зэнь не козак ти! Тай ни син ти мине! Бо пыдир! Тай не мисцэ пыдирам на козацькой земли! Бачь, сынку, — чи це цяко — сам вбью тоби!

Тай Тарас з собинными синами почав дывитися пыдирной малюванопливке.

Чэрез дэкилька хвылин Астап сказав:

— Батько, тьху! Яка гидота! Як цьому можно дывитися?

— Воистину, сынку! Це цяк и йэ — гидота! Тьху! — видповив Тарас.

Минуло хвылин дьэсяць тай Астап знову сказав:

— Батько! Нудить мине вот цьэй малюванопливки! Вимкни!

— Добре, це добре! Добрий, гарний хлопець! Да тильки який же ти гарний козак, якщо нэ можэш соби пересюловати тай бачить цяки малюванопливки хоча б годыну або дви?

Ондрий же ничього не говорив.

Чэрез пив годыны Астап випадково глянув ву-на Ондрия, пришов ву невымовно здивуванне, тай вигикнув:

— Пыдир, батько! Брит мий рыдний — пыдир!

Тарас побачив на цюцюр Ондрия тай батькивски зэнки його у жахливем гниви тай страхотней люти сплэндарнулы смертней загрозой.

— Ось, я тоби, пыдира, породив, та йаж тоби, сабаку, и вбью! — взорав, допрыдя до выступлення, Тарас. — Ось, я тоби, турчин, жыд ты та лях трыклятий, я, батько твий ридний, цэй дэсницей батькивськай тоби, гадюку, сам пропэру дрючком у сам-сирцэ! Та ни бувати письковату злыдню та прэвертэнецю на святей козацькой земли, тай ни чинить йому шаму нашэму глорьну козацьку родиву!

Тарас мав що зняв из-со стины хантэрно ружжо тай впалив кулю ву промежтитье Ондрия; и ця куля, прошпандоримши, увпэрлась йому у сам-сирцэ тай розвэрнула йо. Ондрий гепнувся на пил не мая дыхування тай позаливси укровью.

Як соктьску падаль витягнув Тарас корпець свого сыну з хаты ву-на двир.

— Астап! — мовив Тарас. — Сходимо ув пост ву Пачаив, замолимо грих. А описля Паски — у Сичь!

— Батько! Шкода брита! — сказав Астап.

— А чоп з ным було, колы Сичева Беспека казувала б йому, сабаке, цю пирнуху по шысть, по осмь годын, а той цилодобово биз роздыху на проссачь-просрачь?! Казувала б як мине ув молодисти, коды усе думковалы що я амь англиський шпигун! — мовив старий Тарас тай вдобавив: — Не втаицця шыло ву мэшке, и шляхтыч латынський не пидзакровицця просредьмеж козакив з их святей вирой! О тож и пыдир не сховаицця просредьмеж гарних хлопцив!

— А взаправду — чоп з ным було, батько? — спросив Астап.

— Чоп було? — перепитав Тарас. — Сичева Беспека виддала б його усим гарним хлопцям-сичовикам для взабавы тай употехи. Тай вони трахувалы б його, не зупиняючися, в рит тай в жыпий и вдень, и вночи поки вин би не помэр. Цяка вже изь ця стара козацька употеха тай взабава! Цяк збэрегають себе козаки вид проникнення до сэбе пыдирив тай цяк винищують их!

Тарас ще раз оглянув корпець Ондрия, плюнув на нього тай сказав:

— Ах ты ж! В рит тай в жыпий! Бисов сын… В рит тай в жыпий! Будь проклятий дэнь зароджування твого, бо в той час не було у мени гумова нацюцюрника!

Помовчаши трохи тай похитавши головую, Тарас продовжив:

— Залупить б, його, сабаку, як цапа тай повесувати його шкиру со свинячим його рылом на синце, ву-на видном мисци заради вназидування усим гарним хлопцям!

Нарэшти, дружина Тараса наготувала стравы для трапезы тай вин разом з Остапим сив за стил. А писля трапезы Тарас лиг на вукушэтку видпочити.

Тарас возлягав на вукушэтки тай взгадував битви колышних рокив. Ось, вин з сичовиками штурмуэ Кыив. Вин, молодий полковник, видрядив Мыколу Пидтерисраку тай Апанаса Рыло, собинних глорьных бойових товарщиней, да на дротохиде забэруцця на девьятиповерхивку з кулемётим тай снайпэрувачными гвинтивками, чоп влаштуваты сподивайку ворогам. А потим загин, гурт його захопив мол на околици миста тай влаштував там прывал тай обид; тай уси бийцы почалы мрияти як вони захоплять Львив, Варшаву, Бэрлинь, Парыж тай Лондынь. Але пидлый ворог не дремав; як буйний витир вломився вин в будивлю тай напав на загин Тарасу. Жорстока була битва. Ось, пав ву-за мьясним прилавким Голожопко, цяк и не встигнувши дойисти гарний шмат сала; ось, ву чайному виддили застогнав, поранений у груди, Нессывкорыто… А поруч з Тарасим перебинтовував обвислю позапрокривавлэну руку боэць з дюже смехливей фамылиэй Стрелков. Але Тарас не здававси. Вин продовжував командувати боэм.

Йах! Багато зэнь отримав ворог! Але вжэ немаэ в живих Попэрдэлки, вже пав Разбзда тай на мэртвим корпеце Овсия Насэрикруга вже корчицця в агонии Дмитро Задэрикоза… Оле! Тай Забадайкомар пав, дюже гарний хлопець! Час видступати. Тарас вмило вывив свий загин су-из молу тай начав видхождэнне. Ворог разпогнавси ву-за ним. Тай отут з даху будынки выстрэлувалы снайпэри тай вразыли офэцирив. А потим заробив кулемёт. Не пидвели полковника Тараса Мыкола Пидтерисрака тай Апанас Рыло! Хитристь вдалася. Зэнь Тарас разгорнув свий видступующ загин тай повив його у отаку; вин напав на пришового ву замешанне ворога тай поразгромив його…

Тарас повертинувся на хвилину з цукерних спогадив тай потим, продовжувамши возлягаты на вукушэтки, звив вгору руку тай мовив Астапу:

— У Сичь! У Сичь! Тремтися, ворог! Бо вще нэ вупородылась тай не вупородыцця цяка ворожья сыла та цяка бисова рать, чоп взмогла возтворыты пэремогу руской сили! Прокохайтя ж ны у сраку!

Примечания:

«не маэ що иснував иснуючий що бачив» — по-русски: «не имеет существовавший существующий видевший» — калька с невозможной в действительности английской конструкции «hasn’t been being seen» (present perfect continuous tense, passive voice глагола to see с отрицанием). Эта конструкция невозможна по той причине, что глагол to see, как глагол чувственного восприятия, не употребляется во временах perfect continuous.

«мав що зняв» — по-русски: «имел снявший» — калька с английского «had dismounted» (past perfect tense, active voice глагола to dismount).

«амь» — от английского «am» (1-е л. ед. ч. глагола to be) с тем же значением.

«арть» — от английского «art» (2-e л. ед. ч. глагола to be, уст.; соответствующее местоимение — thou, тоже уст.) c тем же значением.

«изь»  — от английского «is» (3-e. л. ед. ч. глагола to be) с тем же значением.

«йах» — от английского «yeah» (вариант: «yeh») с тем же значением: (i) утвердительный одобрительный возглас, восклицание; (ii) нестандартный, неформальный вариант «yes».

«зэнь» — от английского «then» («тогда») с тем же значением.

«корпець» — от английского «corpse» («мёртвое тело», «труп») с тем же значением.

«сплэндорнулы» — сверкнули, засияли, заблестели; от английского «splendor» («сверкание», «сияние», «блеск»).

«дик» — от английского «dick» с тем же значением: эвфемизм для обозначения мужского полового члена.

«мол» — от английского «mall» с тем же значением: супермаркет циклопических размеров, который обычно строится на окраине города или за городом, вблизи выезда из него. По-русски обычно пишется как «молл», но такое название для подобных супермаркетов на русском языке используется редко.

«хантэрно» — охотничье; от английского «hunter» («охотник»).

«глорьный» — славный; от английского «glory» («слава»).

«шам» — от английского «shame» с тем же значением: позор, бесчестье.

«тай» — да и, и, да.

«чоп» — что бы, чтобы

«зализопривабливный» — притягивающий железо, то есть магнитный.

«малюванопливка» — киноплёнка, кинолента, магнитная видеолента (например, в видеокассете); фильм. Буквально: разрисованная плёнка, плёнка с рисунками, плёнка для нанесения рисунков.

«гумовый» — резиновый, латексный; от английского «gum» («резина», «камедь»).

«ув», «в», «ву», «у» — в, во.

«з» — из, с, со, от.

«й» — и.

«цяк» — так.

«вот» — от.

«вох» — ох.

Русский литературный перевод:

В рот и в задницу

Тарас проснулся рано — так рано, что утренние сумерки ещё и не думали начинаться. Он быстро оделся и отправился с хутора на железнодорожную остановку встречать своих сыновей — старшего, Андрея, и младшего, Остапа. Они, наконец, приехали на несколько весенних недель к своему отцу, чтобы отдохнуть. Из-за козней судьбы отец не был видим сыновьями, а сыновья — отцом уже более двух лет.

Поезд пришёл вовремя. Отец радостно обнял сыновей и сказал им:

— А были ли вы в Сечи? Вы думаете, что вы уже взрослые и хорошие парни — но были ли вы в Сечи? Не были?! Тогда какие же вы казаки? Нет, вам непременно надо побывать в Сечи и понюхать пороха! Если не пойдёте туда, в Сечь, то я вам — не отец и вы — не сыны мне!

— Пойдем, отец, в Сечь! Когда хочешь? — сказал Остап.

Андрей молчаливо кивнул головой на слова Остапа.

— Иного я и не ожидал от сынов своих! — сказал старый казак Тарас и они отправились обратно домой. Путь их лежал через поля и рощи.

Идя вместе с отцом, Остап вспомнил, что точно также шёл когда-то с ним давным-давно, ещё в детстве. Только тогда было лето. Над полем и над дорогой летали стрекозы и бабочки… Вспомнив эту картину из прошлого, Остап спросил:

— Отец, а почему бабочки называются залупивками? Я думал об этом с детства, но так и не решился никого спросить…

— Потому, сын, — ответил Тарас, — что они вылупляются из кокона и при этом залупляют его — то есть, раскрывают, сбрасывают с себя, вылезают из него.

— Как просто! — изумился Остап.

Далее все шли молча. Тишину нарушил лишь однажды пролетевший ввыси вертолёт.

Вскоре Тарас с сыновьями пришли домой. Они был голодны, но жена Тараса всё ещё готовила еду. Делать было нечего.

— Так что, парни — в Сечь?! — спросил Тарас. — Да, в Сечь! А для этого устрою-ка я вам проверку. Ведь как знать — может быть, кто-то из вас — педераст?

— Какую проверку? — спросил Остап. — Самопроверку? На то, что нам снилось и сниться — красивые девушки или голенькие мальчики?

— Нет, не эту! — ответил Тарас. — Я устрою вам нашу, казацкую, самопроверку! Старую казацкую забаву и потеху, что зовётся «В рот и в задницу». Тогда посмотрим — какие вы казаки и достойны ли вы дел своих отцов и дедов.

— Отец! А почему так странно назвали эту забаву — «В рот и в задницу»? — спросил Андрей.

— Потому, сын, что при забаве этой смотрят порнофильмы, в которых мужчины мужчин того… ну, того… в рот и в задницу! — был отцовский ответ.

Тарас задумался на пару мгновений и продолжил, обращаясь к Остапу:

— А принеси-ка мне, сын, те две видеокассеты, что стоят у меня в книжном шкафу за святой Библией! Вот мы и посмотрим — не завёлся ли среди нас педераст и кто он есть такой?

Тарас принёс из соседней комнаты видеомагнитофон и подключил его к телевизору. Тем временем Остап принёс видеокассеты.

— Отец! Не буду я смотреть эти фильмы! — сказал Андрей. — Грех! Сегодня —Прощёное воскресенье перед Великим постом!

— Ох, не к добру, сын, ты так говоришь, выставляя себя благочестивым! Чует отцовское сердце! Не ты ли на прошлой встрече говорил мне, что на втором курсе университета понял, что Бога нет? Ох, не к добру это…

Тарас снова задумался на краткое время, покачал головой, перекрестился, вставил видеокассету в видеомагнитофон и сказал:

— Разве член твой, сын, воздвигнется от тех образов, что ты так боишься и страшишься устремлять глаза на порнофильм? Разве встанет, сын, срамной уд твой казацкий на задницу мужчины и на его попу? Сын! Неужели ты боишься этого? Отчего же? Оттого, что ты — педераст? Тогда ты — не казак! И не сын мне! Ибо тогда ты — педераст! И не место педерастам на казацкой земле! Смотри, сын, — если это так, то я сам убью тебя!

И Тарас со своими сыновьями стал смотреть гей-порнофильм.

Через несколько минут Остап сказал:

— Отец, тьфу! Какая мерзость! Как это можно смотреть?

— Воистину, сын! Это так и есть — мерзость. Тьфу! — ответил Тарас.

Прошло минут десять и Остап снова сказал:

— Отец! Тошнит меня от этого фильма! Выключи!

— Хорошо! Это хорошо! Хороший, добрый парень! Да только какой же ты хороший казак, если не можешь себя пересиливать и смотреть такие фильмы хотя бы час или два?

Андрей же ничего не говорил.

Через полчаса Остап случайно взглянул на Андрея, пришёл в неописуемое изумление и воскликнул:

— Педераст, отец! Брат мой родной — педераст!

Тарас взглянул на член Андрея и отцовские глаза его в ужасном гневе и страшной ярости сверкнули смертной угрозой.

— Вот, я тебя, педераста, породил и я же тебя, собаку, и убью! — вскричал, придя в исступление, Тарас. — Вот, я тебя, турок, жид ты и лях треклятый, я, отец твой родной, этой самой десницей отцовской тебе, гадюке, сам вобью кол в самое сердце! Пусть не будет полового маньяка и извращенца на святой казацкой земле, пусть не позорит он наше славное казацкое племя!

Тарас снял со стены охотничье ружьё и выстрелил в грудь Андрея; пуля, стремительно пролетев, попала ему в самое сердце и разворотило его. Андрей бездыханно упал на пол и обильно залился кровью.

Как падаль скотины вытащил Тарас бездыханное тело своего сына из дома на двор.

— Остап! — молвил Тарас. — Сходим постом в Почаев, замолим грех. А после Пасхи — в Сечь!

— Отец! Жалко брата! — сказал Остап.

— А что бы с ним было, если б Служба безопасности Сечи стала показывать ему, собаке, эти порнофильмы по шесть, по восемь часов, а то и круглыми сутками, не давая при этом времени даже на то, чтобы сходить по большой или по малой нужде? Стала показывать так, как показывала мне в молодости, когда все думали, что я — английский шпион? — молвил старый Тарас и добавил: — Не утаиться шило в мешке, и шляхтич-католик не скроется между казаков с их святой верой! Равно, и педераст не спрячется между добрыми парнями!

— А правда — что бы с ним было, отец? — спросил Остап.

— Что бы было? — переспросил Тарас. — Служба безопасности Сечи отдала бы его всем добрым парням-сечевикам для забавы и потехи. И они насиловали бы его, не переставая, в рот и в задницу и днем, и ночью до тех пор, пока он бы не умер. Такова уж эта старая казацкая потеха и забава! Так хранят себя казаки от проникновения к себе педерастов и так истребляют их!

Тарас ещё раз осмотрел тело Андрея, плюнул на него и сказал:

— Ах, ты ж! В рот и в задницу! Бесов сын… В рот и в задницу! Будь проклят день, в который ты зародился, ибо в то время не было у меня презерватива!

Помолчав немного и покачав головой, Тарас продолжил:

— Содрать бы с него, собаки, кожу как с козла и повесить её вместе с его свиным рылом на солнце, на видном месте для назидания всем добрым парням!

Наконец, жена Тараса приготовила еду для трапезы и он вместе с Остапом уселся за стол. А после трапезы Тарас лёг на кушетку отдохнуть.

Тарас лежал на кушетке и вспоминал битвы прежних лет. Вот, он с сечевиками штурмует Киев. Он, молодой полковник, отрядил Миколу Подтерисраку и Апанаса Рыло, своих славных боевых товарищей, на лифте забраться на девятиэтажку с пулемётом и снайперскими винтовками, чтобы устроить сюрприз врагам. А после отряд, группа его захватила молл на окраине города и устроила там привал и обед; и все бойцы стали мечтать о том, как они возьмут Львов, Варшаву, Берлин, Париж и Лондон. Но подлый враг не дремал; словно буйный ветер вломился он в здание и напал на отряд Тараса. Жестока была сеча. Вот, пал за мясным прилавком Голожопко, так и не успев доесть добрый шмат сала; вот, в отделе чаёв застонал, раненый в грудь, Нессывкорыто… А рядом с Тарасом перебинтовывал обвисшую окровавленную руку боец с очень смешной фамилией Стрелков. Но Тарас не сдавался. Он продолжал командовать боем.

Да, враг получил тогда немало! Но уж нет в живых Поперделко, уж пал Разбзда и на мёртвом теле Овсея Насерикруга уже корчится в агонии Дмитро Задерикоза… О! Убит и Забодайкомар, очень хороший парень. Пора отступать. Тарас умело вывел свой отряд из молла и начал отход. Враг погнался за ним. И тут с крыши дома выстрелили снайперы и поразили офицеров. А затем заработал пулемёт. Не подвели полковника Тараса Микола Подтерисрака и Апанас Рыло! Многих врагов поубивали они. Хитрость удалась. Тогда Тарас развернул свой отступающий отряд и повёл его в атаку; он напал на пришедшего в замешательство врага и наголову разгромил его…

Тарас вернулся на минуту из сладких воспоминаний, а затем, продолжая лежать на кушетке, воздел вверх руку и сказал Остапу:

— В Сечь! В Сечь! Дрожи, враг! Ибо ещё не родилась и не родится такая вражья сила, такая бесовская рать, которая смогла бы превозмочь русскую силу! Расцелуйте же нас в задницу!

Передовой боевой отряд партии

рассказ

все лица и события вымышлены, все совпадения случайны

автор: Temptator; (samlib.ru/t/temptator)

version: 1.0 от 22.03.2017;

Возле одной подмосковной деревни, на берегу небольшого озерца, среди лесов, молодежная организация «Святая Русь» проводила субботне-воскресный слет для своих членов из Москвы. Эту молодежную организацию курировали люди из «Единой России».

Было субботнее позднее утро. На поляне перед озером стояла наспех сколоченная сцена, а на ней – трибуна. Прямо на земле перед сценой были расставлено множество стульев, на которых сидела молодежь; при этом некоторым стульев не хватило и они сидели или полулежали прямо на земле, на траве, подстелив под себя простыни или одеяла.

За трибуной выступал оратор. Справа и слева от оратора стояли хоругви; сзади него было укреплено несколько икон. Выступающим был отец Афанасий, иеромонах, долгие годы подвизавшийся на горах Кавказа, в Абхазии, а затем и на самом Афоне. Собравшаяся молодежь должна была почти целые сутки слушать различную православно-патриотическую пропаганду с огромной долей нравственных наставлений, уже успевших набить оскомину собравшимся. Вот и сейчас, немного позевывая, все слушали общие рассуждения отца Афанасия о нравственности. Вдруг по рядам пошло оживление – еще бы! – отец Афанасий завел речь о мужеложестве: о том, как гнусны мужеложники и какое зло они всем приносят; о том, как они противны Господу Богу, а также о том, как с ними надо бороться.

Среди собравшихся на лесной поляне близ озерца были довольно известные люди: младший сын Костантина Тушенова Иван, Дмитрий Энтео и многие его соратники по «Божьей воле». Но что самое интересное – среди молодых людей было видно много уголовных или полууголовных лиц. Первые уже отсидели по несколько лет, а вторые еще только готовились к этому. Среди последних были и те, кому не раз удалось избегнуть суда и тюрьмы только потому, что их родители или они сами давали взятки прокурорам и следователям. Садить же их хотели за дела достаточно обычные: за драки с нанесением телесных повреждений, просто за нанесение телесных повреждений без драки, за кражи, разбойные нападения, сбыт наркотиков, рэкет и тому подобное – не говоря уже о хулиганстве.

Надо сказать, что идейные православные Иван Тушенов и Дмитрий Энтео со своими соратниками, составлявшие лишь малую часть собравшихся, сильно удивились, увидав окруживших их на этом сборище людей. Еще бы – ведь среди них, как сказано, было множество, а, пожалуй, даже и квалифицированное большинство представителей уголовного или околоуголовного мира; представителей всякой гопоты и, вообще говоря, людей, у которых «все не лбу написано». Как кажется, здесь было много детей уголовников и алкашей уже даже и не в первом поколении; только, пожалуй, наркоманы были в основной своей массе представлены наркоманами в первом поколении. Увидев все это сборище Иван, Дмитрий и прочие люди их круга, опешили и задали сами себе вопрос: чего, спрашивается, им здесь делать среди всего этого сброда? Впрочем, они не могли отказаться присутствовать на этом собрании: ведь об этом их попросили люди сверху, из самой «Единой России» и даже из Государственной Думы. А еще им дали понять, что эту самую «Святую Русь» курируют высокопоставленные генералы из МВД, а также из другой организации, название которой тоже состоит из трех букв.

Итак, отец Афанасий, стоявший за трибуной, завел речь о мужеложниках:

– Все мы знаем, сколько сейчас развелось всяких… этих… тех, которые называют себя нерусским словом «геи». Геи они! Тьфу! Мерзость. Слово-то какое ненормальное! Ненормальное, как и они сами! Для названия этих людей на русском языке есть свое слово. И все мы знаем это слово или слова: «пидоры», «пидарасы»! Эй, слушай, ты, гей! Ты никакой не гей! Пидор ты – вот ты кто! Понял?! Пидор! Гнойный пидор! И место тебе не на гей-параде, а в смрадной дыре в горе мусора и всякого го́вна, расположенной на помойке! Вот сиди там тихо – и не высовывайся! И знай, пидор, свое место! А то до чего дошло? Это же позор! Позор для Святой Руси! Чего себе эти пидоры ныне позволяют?! Забылись, видимо! Ну забылись – так мы напомним!

Затем отец Афанасий перевел дух, немного помолчал и продолжил:

– Братия и сестры! Знаете ли вы, что нам говорит Святое Писание, Библия о мужеложниках – то есть, о пидорах, пидарасах?! Вот что: «Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них.» (Лев.20:13). Сам Бог, братия и сестры, дав свой Святой Закон повелел убивать пидарасов! Поняли? Сам Бог! В своем Святом Законе, в своей Святой книге! Видите – какой это страшный грех – педерастия! За него положена смерть. Почему? Потому, что Сам Господь сказал: «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость» (Лев.18:22). Слышите вы? Пидарасы – это мерзость. Так говорит Сам Бог. Они мерзки и пред Богом и пред людьми. Что такое мерзость? Разлагающийся труп – это мерзость. Блевотина – это мерзость. Испражнения, говно – это мерзость. И пидарас – это мерзость. Слышите – чему подобен пидор? Пидор – это труп, это падаль, говно, блевотина, жижа навозная. Весь, целиком. И мозги у него – падаль, говно, блевотина и навозная жижа, и кости у него, и плоть – все у него такое; и кровь, что в нем циркулирует – тоже падаль, говно, блевотина и навозная жижа. А, что самое главное, – такова и черная и смрадная душа пидараса, вся провонявшаяся мерзкими грехами. Все это – пидорская гнойная навозная жижа. А что люди делают с подобными вещами? Стермятся избавиться от них и закинуть их куда-то подальше – на самую далекую помойку – чтобы все это не попадалось на глаза и не воняло. А желательно… Желательно вообще все это зарыть глубоко в землю где-нибудь на далеком пустыре. И если вы видите говно, блевотину и падаль, валяющуюся на улице, то вы, надеюсь, приложите все усилия, чтобы, не дай Бог, не вляпаться во все это, чтобы никак не соприкоснуться со всем этим. Апостол Павел говорит про то, как надо исправлять грешников: «И к одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня, обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью.» (Иуд.1:23). Вот к пидарасам как раз и надо относиться так, чтобы наводить на них страх и так, чтобы гнушаться даже их одеждой, которая вся провонялась и пропиталась их гноем, их блевотиной, их го́вном, их навозной жижей, из которых они состоят как телом, так и душой. Да что я говорю – одеждой?! Надо гнушаться не только одеждой, но и вообще всем, к чему прикоснулись пидарасы! Надо гнушаться самих их видом, оскверняющим зрение! Слышите – вы, братия и сестры?! Это не я говорю – это говорит Святое Писание! Это говорят авторы Писания – святые люди, в которых все эти слова вложил Сам Бог, Сам Дух Святой! Слышите, что Он говорит?! Таким людям нет места на земле, нет места среди живых! Эту ходячую мерзость, эту навозную жижу, го́вно и блевотину, этот гной надо убивать – по словам Писания. Убирать подальше, под землю, убивать. А разве так поступаем мы, братия и сестры?

Тут отец Афанасий снова сделал перерыв, выпил несколько глотков воды из стоявшего на трибуне стакана с чаем, а затем, пылая праведным гневом и словно находясь в каком-то пророческом раже-исступлении, продолжил:

– Так вот, братия и сестры! Спрошу вас еще раз: разве так мы поступаем, как это предписывает делать Господь, как об этом говорит нам Святое Писание?! Нет. Не поступаем мы так. И что же за это нам будет от Господа? А вот что, братия и сестры! Послушаем, что говорит Слово Божие про содомские грехи – то есть, про всяких пидарасов: «Не оскверняйте себя ничем этим, ибо всем этим осквернили себя народы, которых Я прогоняю от вас: и осквернилась земля, и Я воззрел на беззаконие ее, и свергнула с себя земля живущих на ней.» (Лев.18:24-25); и еще: «Не поступайте по обычаям народа, который Я прогоняю от вас; ибо они все это делали, и Я вознегодовал на них, и сказал Я вам: вы владейте землею их, и вам отдаю в наследие землю, в которой течет молоко и мед. Я Господь, Бог ваш, Который отделил вас от всех народов.» (Лев.20:23-24).

Обратите внимание, братия и сестры: пидарасы не просто грешат – они настолько гнусны, что оскверняют саму землю своими грехами! Оскверняют дома, поля, реки, леса. Ведь если го́вно, блевотина или навозная жижа или гной попадут куда-то, то они растекутся по этому месту, всюду просочатся и все провоняют. Так и пидарасы оскверняют землю своими грехами – это не я говорю, это говорит Святое Писание! Слышите вы? И что же дальше происходит с этой оскверненной землей? Она свергает живущий на ней народ, допустивший в своей среде разлитие всего этого пидорского зла, этого осквернения земли Божьей пидорами и их пидорскими грехами. Как понимать, братия и сестры, эти слова Писания о том, что земля свергает с себя живущий на себе народ за грехи этого народа? Разве земля – это разумное существо? Разве у нее есть чувство распознания добра и зла и разве может она реагировать на добро и зло? Нет, конечно! Здесь речь идет не о том, что земля буквально, сама по себе, начинает уничтожать живущих на ней людей и разгонять их, а о том, что Бог, увидев великое осквернение земли всякими пидорами, отдает повеление о том, чтобы на землю, которую населяет этот народ, и на сам народ пришли всякие бедствия. И эти бедствия суть бедствия ни за что иное, как за пидорские нечестия и грехи этого народа. И тогда начинаются землетрясения и пожары, наводнения и засухи, градобития и ураганы, голод и эпидемии, нашествия иноплеменных народов, всякие катастрофы в экономике, политике и демографии, извержения вулканов, цунами, взрывы ракет со спутниками на старте, внештатные ситуации на орбитальных станциях, неудачные стыковки с ними транспортных кораблей и многое другое. А все это – оттого, что какой то пидарас, работавший на сборке этого транспортного корабля, осквернил своим пидорским гноем и калом какой-то винтик или какую-то микросхему! И все это уничтожает грешный пред Богом пидорскими грехами народ. И от этих бедствий гибнут не только пидоры – гибнут и те, кто потворствовал пидорам через то, что так или иначе способствовал неисполнению святой заповеди Бога убивать и уничтожать пидарасов! Гибнут все эти гуманисты и либералы, гибнут все эти оправдыватели пидорского нечестия, выставлявшие его как норму, гибнут все теплохладные христиане, которым не было дела до того, что пидоры ходят среди них живыми и оскверняют своими грехами землю, на которой эти теплохладные христиане проживают. И эта погибель для них – также есть справедливое возмездие за их дела – как и гибель пидарасов за их дела есть для них справделивое возмездие от Бога. Земля захлебывается от пидорской блевотины и пидорского гноя с калом и гибнет, будучи уничтожаема Богом; а вместе с ней гибнет и народ, погрязший в пидорском нечестии и допустивший жить среди себя пидарасов.

Отец Афанасий снова остановился, немного помолчал, выпил воды из стакана и продолжил:

– Так вот, братия и сестры! Наша задача в том и состоит, чтобы не только убивать пидарасов, как о том учит Святое Писание, но и не давать им осквернять нашу землю, дом Пресвятой Богородицы, нашу Святую Русь, которую Господь Бог дал нашему русскому православному народу в удел! Господь сказал: «Соблюдайте все уставы Мои и все законы Мои и исполняйте их, – и не свергнет вас с себя земля, в которую Я веду вас жить.» (Лев.20:22). Какой же устав Бога, братия и сестры? Устав и Закон Бога прост: убивай пидарасов! Не давай им осквернять землю! То есть, братия и сестры: не давай пидарасам жить, убивай их, чтобы они не оскверняли своим пидорством той земли, на которой живешь ты, той земли, на которой будут жить твои потомки! Поступай так ради собственной жизни и ради того, чтобы на этой земле продолжили жизнь твои потомки! Убивай пидарасов! Так говорит Бог!

Что же мы видим ныне, братия и сестры? Бесстыдно кривляются они в телевизоре! Бесстыдно ходят на гей-парадах! Бесстыдно и открыто ходят они в свои гей-клубы! Почти открыто предаются противоестественному пидорскому разврату! Они равзращают молодежь, развращают наших детей! Они открыто издают свои вонючие книжонки, журнальчики и газетенки! А мы молчим! А нам все равно! А мы боимся этих гнойных пидоров! Братия и сестры! Будет ли нам прощение и помилование от Бога за нашу теплохладность, за наше безразличие, за нашу боязнь?! За наше наплевательство по отношению к нашей собственной судьбе и к судьбам наших детей? Не оттого ли отовсюду идут на нас кризисы в экономике и в политике? Не оттого ли у нас засухи и лесные пожары? И наводнения? И неурожай? И тяжелое положение на международной арене, грозящее нам полной изоляцией и блокадой?! И не от того ли у нас много малоимущих, которым нечего есть и которым нечем кормить своих детей? Не от того ли так много безработных и так мало работы? Не от того ли эта работа малооплачиваема – так, что мы много работаем, а плодами наших трудов наслаждаются другие? Не оттого ли застопорилось развитие нанотехнологий?! Не оттого ли так подешевела нефть и столь низок курс рубля? Не оттого ли все эти войны в Чечне и в других местах? Не оттого ли террористы взрывают ваши дома и взрывают вас на улицах и в метро? Не оттого ли так низка рождаемость, не оттого ли мы вымираем? Не оттого ли падают самолеты и тонут подводные лодки? Не оттого ли у нас такие плохие медицина и образование?! Не оттого ли в нашу страну едут толпы мигрантов и гастрарбайтеров чуждой нам веры и чуждой нам культуры, чтобы отобрать у наших рабочих последний кусок хлеба и понизить стоимость их труда? И они едут не только для этого – они едут еще и для того, чтобы заселить наши пустеющие земли! Что же вы молчите, братия и сестры? Оттого, что вы более-менее спокойно живете в Москве? Оттого, что в вашем холодильнике еще есть еда, в розетке – электричество, в плите – газ, а в кране – горячая и холодная вода?! Что же! Молчите и бездействуйте дальше! И Господь продолжит вас бить по всем местам, продолжит вас бить куда только возможно – раз вы не понимаете Его слов! Начнутся перебои с электричеством и с газом; начнутся перебои с горячей водой, а затем – и с холодной; а после этого ваши холодильники опустеют! За то, что вы не убили пидора, живущего рядом с вами в соседней квартире! Пидора, который осквернил вашу квартиру – ибо гной и блевотина с калом из его соседней квартиры уже давно просочились в вашу квартиру, пропитав все стены и весь потолок! За то, что вы не убили пидора, который осквернил вашу лестничную клетку, ваш подъезд, ваш дом, вашу детскую площадку, вашу автомобильную стоянку, ваш квартал и вашу улицу. Не убили пидора, который осквернил водопроводные и канализационные сети, линию электропередач, газопровод и газораспределительные станции! Пидора, который осквернил проводную и беспроводную телефонную сеть вместе с оптоволокном, которое доставляет вам Интернет! Пидора, осквернившего сам воздух, которым вы дышите! И потому не удивляйтесь, если ваш дом взорвут террористы – вместе с этим пидарасом и вместе с вами. Ведь вы жили рядом с ним – и он спокойно жил рядом с вами. Вы и ваши соседи пожимали ему руку, вместо того, чтобы забросать его камнями вместе с другими нормальными жильцами дома. И вы же желали ему здоровья или доброго утра, встречаясь вместе с ним на лестничной клетке или в подъезде, вместо того, чтобы коллективно забить его монтировками по голове досмерти или переехать его вашими автомобилями. Чего же вам удивляться тому, что на вас найдут различные бедствия? И это обязательно произойдет, если вы не будете слушать гласа Господа Бога вашего, который повелел убивать пидарасов и не допускать до того, чтобы эти пидарасы оскверняли землю, на которой вы живете! Ибо все это – от лесных пожаров в Сибири и извержений вулканов на Камчатке до перебоев с горячей водой в вашей питерской или московской квартире – все это за то, что вы не исполняли заповеди Господа Бога вашего! И, в частности, за то, что вы не убивали пидарасов, но оставляли их в живых и дозволяли им осквернять землю, на которой вы живете! Помните – страшен гнев Господа! Страшно впасть в руки Бога Живого!

– Братия! Очистим же нашу Святую Русь от пидорской нечести! Загоним ее в глубокое подполье – в глухие леса и топкие болота, в места безлюдные! Будем бороться за то, чтобы на Руси Святой не осталось ни одного живого пидараса! Гной и навозную жижу – в землю! И как можно глубже! И тогда Господь благословит нас и его обильное благословение пребудет на нас, на наших детях и на земле нашей! Ибо воистину дал Господь нам великую землю; и если не источает земля наша мед и молоко – ибо она не так хороша, как земля Святой Земли времен Авраама и Моисея, – то обильна земля наша русская всякими подземными богатствами: и рудами, и нефтью, и газом. Богата и изобильна она и лесом, и реками и еще много чем. И народ наш талантлив и силен. Избавимся же от пидорской нечисти! Пусть земля горит под ногами пидарасов! Вернемся во времена Святой Руси!

Произнеся эти слова, отец Афанасий немного замялся, пару раз кашлянул и сделал важное в юридическом смысле замечание:

– Но, братия и сестры, я должен сделать одно важное дополнение: жизнь пидоров ныне защищает закон Российской Федерации – как и жизнь прочих ее граждан; и, согласно светскому закону нашей страны, все эти пидорские дела преступлением не являются. Поэтому, прежде чем убивать пидоров – по светскому ли закону, по церковному ли закону, обычным судом или судом Линча, – мы должны добиться соответствующего законного изменения законодательства Российской Федерации. Соответственно, выше, говоря об убийстве пидоров, я имел в виду их законное убийство, предполагающее приведение законодательства Российской Федерации в соответствии с божественным законом, данным нам Богом в Святой Библии.

После этих слов отец Афанасий загадочно оглянулся, пристально посмотрел на собравшихся и сказал:

– Надеюсь, вы поняли мою речь правильно – так, как и надо. Аминь.

Иван Тушенов долго слушал эту речь. Надо признать, она взволновала его. Однако, вместе с тем, эта речь показалась Ивану слишком грубой. Иван знал – как это знали почти все более-менее интересовавшиеся житием звезд православного бомонда, – что отец Афанасий – бывший уголовник, по молодости отсидевший несколько лет в тюрьме за кражи. Зная это, Иван, конечно, не слишком удивился грубости речи – но все-таки его не переставало удивлять: как может так говорить человек, окончивший Московскую Духовную Семинарию и Академию и ставший кандидатом богословия? Как может так говорить человек, около десяти лет монашествовавший на Афоне и даже некоторое время бывший там духовником в одном из скитов – не считая тех лет монашества, которые он провел на Родине?! Иван даже припомнил, что темой диссертации отца Афанасия было что-то вроде: «Исихиазм, фаворский свет и вкушение Бога: паламитские споры и их влияние на православное учение о сущности Бога и Его энергии». И от этого Иван изумился еще больше.

Иван также вспомнил вот что. Еще в те давние времена, когда он не занимался политикой и реагированием на текущие новости, в те времена, когда он еще не считал себя журналистом и пропагандистом, а был всего лишь простым верующим, он любил читать наставления святых отцов. Собственно, он и сейчас любил их читать, сейчас, когда ему было уже больше двадцати лет; но только дела, всякая журналистская работа, всякие командировки, всякие монтаж и верстка собранного материала собственными силами почти не оставляли времени на то, чтобы заняться чем-то другим. Так вот в те давние времена Ивану пришлось прочитать наставление одного старца – какого именно, Иван уже не помнил; это наставление было примерно следующим:

«Христианин стремится видеть свои грехи; и чем лучше его духовное зрение, тем больше своих грехов он видит и тем тяжелее их считает; и оттого чем более преуспевает он в духовной жизни, тем бо́льшим грешником себя признает и почитает. И поэтому самый преуспевший в духовной жизни считает себя грешнейшим всех и достойным бо́льшего, чем все прочие грешники, наказания. К тому же, зная слова Господа «каким судом судите других, таким и сами будете судимы», этот преуспевший в духовной жизни, слыша о грехах других, их пытается всеми возможными способами оправдать, а себя же он судит строже, чем других и пытается во всем себя обвинить. А еще он пытается не судить никого – как и заповедал Господь, – но предает суд Богу. А еще – он стремится всех прощать – даже своих злейших врагов, – чтобы и ему прощено было. И от этого в подвижнике угасает злоба и от этого в нем рождается истинное смирение и неосуждение: ибо как он, грешнейший и повиннейший прочих злой волк, будет осуждать тех, кто по сравнению с ним почти невинный агнец?! И поэтому как такой подвижник может бросать в кого-то камни за грехи их? Он не может этого сделать, ибо прежде он по-справедливости должен осудить и предать казни себя. И это исполнение слов Господа рождает в подвижнике надежду на милостыню помилования. И когда подвижник мыслит и поступает так, то в нем истлевает всякое превозношение и всякая гордость. И кто не поступает и не мыслит так – о том нельзя сказать, что он истинно познал и постиг учение и дела Христа и истинно встретился с Ним и есть истинный Его ученик.».

Иван хорошо помнил это поучение – не дословно, но суть его пересказать он мог вполне сносно и без всяких искажений.

И вот тут Иван решил задать отцу Афанасию вопрос. Иван поднял руку, давая понять Афанасию, что хочет его о чем-то спросить. Когда Афанасий дал ему знак рукою, чтоб он говорил, Иван встал и пересказал перед всеми это поучение старца. Пересказал, а затем неожиданно для отца Афанасия задал вопрос:

– Отец Афанасий! Так это что же – надо себя почитать худшим, чем самый последний педераст? Отец Афанасий – вот, вы монах – а следуете ли вы старческим наставлениям и учению Христа? Почитаете ли себя грешнее и хуже и недостойнее всех педерастов? Ведь если вы так не делаете – то вы не ученик Христа и не знаете Его! Но тогда зачем вы носите монашеские одеяния, священнические облачения и крест?

Отец Афанасий замялся и уставился на Ивана колючим взглядом. Он начал думать и на время умолк. А по рядам прошел смешок – смешок, который очень не понравился отцу Афанасию. Наконец, он нашел, что сказать:

– Послушайте, молодой человек! Хорошо, я вам отвечу на этот вопрос. Или даже вопросы. Но сначала ответьте вы на один мой маленький вопросик. Видимо, это старческое поучение вам очень понравилось и вы примеряете и приноравливаете его к себе и к другим. Так скажите здесь мне и всем нам: вы сами что – хуже самого последнего пидараса, хреноглота, которого трахают за деньги в рот и, извините, в жопу!?

Иван замолчал. Он огляделся вокруг, увидел скривившиеся в ухмылке полууголовные рожи подворотной гопоты и услышал исходящий из них смех. Смех становился все громче. Теперь уже не посмеивались над отцом Афанасием, громко хохотали над самим Иваном. Иван постоял молча еще не много и, ничего не ответив, сел на свой стул.

Следующим выступал отец Владимир Василисков, доктор богословия и доктор филологических наук, преподававший как в Санкт-Петербургской Духовной Академии, так и в одном из крупнейших и известнейших питерских университетов. Начал он издалека:

– Братия и сестры! Знаете ли вы, что в Священное Писание входят Маккавейские книги? И знаете ли, о чем они говорят? Эти книги, братия и сестры повествуют о том, как избранный народ божий, иудеи, боролись с властью нечестивого царя Антиоха Епифана, который, уподобившись Антихристу, возжелал истребить Закон Бога и народ Его. В те времена Иудея уже давно находилась под властью иноземных и иноверных царей и эти цари разрешали иудеям исповедовать свою религию и не заставляли их поклоняться идолам. Но нечестивый царь Антиох нарушил этот обычай и захотел либо сделать из иудеев язычников, либо истребить их. И тогда, когда насилие над иудеями со стороны царя достигло своей вершины, когда Антиох принес в божьем Храме жертву языческим богам – свинью, и когда осквернил Храм свиной кровью, когда, казалось бы, иудеям неоткуда было ждать ослабы гонениям и притеснениям, – тогда иудеи восстали против нечестивого царя. Они решили, что лучше им погибнуть, чем отступить от святой веры, хранить которую заповедал им Бог.

– Спросим: по какому же закону действовали иудеи? Ведь они находились под властью иноземцев и иноверцев, которые ввели в Иудее свои законы и обычаи. И, с точки зрения этих законов, восставшие иудеи были беззаконниками, были бунтарями, были изменниками государству, в котором они жили. Но с точки зрения божьего Закона все эти так называемые «беззакония», «бунты» и «измены» были вполне оправданы: ибо здесь был как раз тот случай, когда кесарь покушается на то, что принадлежит одному Богу. И если отстоять то, что принадлежит одному Богу можно лишь через то, что иноземная и иноверная власть именует «беззаконием», «бунтом», «изменой» и другими подобными названиями – то верующий может, должен и даже обязан пойти на все это. И пусть иноземная и иноверная власть в таком случае именует действия верующего как хочет! Верующему не нужно обращать на это внимание – он должен знать только одно: его действия благословлены Самим Богом и за эти действия он будет оправдан Господом и получит от Него награду – прежде всего на Небе.

– Не совсем по этому поводу в Библии сказано: «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше» (Лук.6:38). Но эти же слова можно применить и к нашему случаю. Если человек сражается с оружием в руках за Бога и за Закон Его, за исполнение Заповедей Его, сражается так, как сражались воины иудейские во времена Маккавеев, то верьте: такой человек не останется без награды в будущей жизни; и «мерю доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют ему в лоно его»! Многие иудеи в те времена погибли: одни были убиты в боях, а другие были замучены за Бога и за Закон Его безбожной и богохульной властью, царем Антиохом Епифаном! И наша святая православная церковь чтит память всех их! А их борьбу против власти Антиоха Епифана ставит всем в образец.

– Но вернемся к нынешним временам. Сейчас идет тяжелая война. Война не телесная или, вернее, не столько телесная, сколько духовная. Война с демонами и самим Сатаной, пытающимися развратить человеческие души грехом и заставить поклоняться себе вместо единого Бога. И особую роль в этих пагубных сатанинских делах играют блудные грехи. А среди них – грехи противоестественные. И, прежде всего – окаянное и треклятое мужеложество, педерастия. Пидарасы, братия и сестры, эти гнусные пидоры, насквозь пропитавшиеся греховным гноем и просмердевшиеся развратом, – все они – передовой отряд Сатаны, пытающийся разрушить нашу святую православную веру; и не только ее, но и всякую естественную, присущую человеческой природе, нравственность, которая столь сильно присуща нашему народу, нашей Святой Руси в особенности. Но ведь и насквозь прогнивший Запад пытается уничтожить нас и нашу страну! Поэтому пидоры – это естественные наши внутренние враги и естественные же союзники Запада и прочих наших врагов внешних! Пидоры – это пятая колонна, которую надо уничтожить! Они ждут всяких свобод! Своих, пидорских, свобод – свобод трахаться в рот и в жопу, свобод развращать молодежь, свобод устраивать свои пидорские шествия! Запад – думают они, – принесет нам эти свободы и за это мы должны быть ему благодарны и за это мы его должны поддерживать как только можем! Поддерживать антигосударственной и антипатриотической пропагандой; поддерживать разрушением нравственности и всяких традиционных человеческих отношений; поддерживать насаждением в обществе отношений звериных: «человек человеку – волк!». Поддерживать насаждением поклонения доллару, Золотому Тельцу, и насаждением всякой продажности и  проституированности! Поддерживать саботажем и шпионажем! Поддерживать диверсиями и терактами! Поддерживать, наконец, организованным вооруженным сопротивлением! Устраивать покушения на выдающихся церковных и государственных деятелей нашей Родины!

– Братия и сестры! Отечество в опасности! Ему грозит быть залитым пидорской нечистью, гнусным и грязным пидерастическим гноем вконец обнаглевших пидарасов и их либеральных приспешников, эти взбесившихся осатаневших собак самого Дьявола, изрыгающих из своих пастей адское пламя из самой глубины преисподней!

– Я повторю, братия и сестры! Пидоры, пидарасы – это пятая колонна нашего времени. И, пожалуй, это пятая колонна всех времен и всех народов! Это самый настоящий интернационал! Гоминтерн! И их, эту пятую колонну, надо уничтожить! Их надо уничтожить ради свободы, счастья и процветания нашей страны, ради свободы, счастья и благополучной жизни вас и ваших детей! И уничтожить их надо так, как некогда, перед Великой Отечественной Войной, Сталин уничтожил пятую колонну его времени!

– Братия и сестры! Или они – или мы! Иного не дано. Если мы не уничтожим их, то они уничтожат всех нас, даже не ведя открытый бой! Они уничтожат нас через то, что развратят нас и наших детей, а также через то, что осквернят своими грехами нашу святорусскую землю и, по повелению Божию, наша земля свергнет нас, как некогда Святая Земля, Палестина, свергла с себя семь развращенных мерзкими грехами народов. Да, братия и сестры, они были развращены в том числе и пидорским нечестием! Слишком много было там пидарасов и им подобных – и пришли иудеи во главе с богодарованными вождями и уничтожили все эти народы, не пощадив не женщин, ни детей!

– А что было перед Потопом, братия и сестры?! Что говорит нам про Великий Потоп Святое Писание? Вот что: «Но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями. И воззрел [Господь] Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле. И сказал [Господь] Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли.» (Быт.6:11-13). Ясно, что перед Потопом на земле пышным цветом расцвели самые различные виды греха и порока. В том числе много на земле развелось и пидарасов. «Земля растлилась пред лицем Бога», «всякая плоть извратила путь свой на земле» – говорит Писание. И что же? «Конец всякой плоти пришел пред лицем Бога»! Долготерпеливый, но справедливый и страшный в гневе Господь уничтожил всех пидарасов! И вместе с ними и тех, кто не останавливал и не убивал их за их пидорские грехи! Видите – какое наказание за беспечность и отсутствие ревности по Боге, за попустительство греху?! Те, кто не убивали пидоров, были убиты Господом вместе с этими пидарасами! В том числе и за то, что не убивали пидарасов!

– Обратите, братия и сестры, внимание на слова Святого Писания: «всякая плоть извратила путь свой на земле». А что делают пидоры? Пидоры засовывают, извинте, хрен в рот, который Господь Бог создал для того, чтобы им вкушать пищу и благословлять Бога! А еще они засовывают хрен в жопу, которая создана Богом для того, чтобы, извините, срать! Чтобы испражняться! А что делают эти пидоры, эти дети сатанины?! Они сосутся и лижутся, они трахаются в рот и в жопу! В рот, которым едят, и в жопу, которой срут! Перепутали входы и выходы они! Разве это не значит то, о чем сказало Святое Писание – «всякая плоть извратила путь свой на земле»?! И вот за то, что неправильно используют член, рот и жопу – за это-то пидоров и накрыл Потоп, который наслал Господь Бог на жителей земли в Своем праведном гневе! Господи, помилуй нас грешных!

– А надо ли напоминать вам, братия и сестры, о том, что произошло в Содоме? Как на окаянных пидарасов Господь Бог низверг кару с небес и излил на Содом огненный дождь? «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба,  и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и [все] произрастания земли.» (Быт.19:24-25) – так говорит нам о казни содомлян Святое Писание. И опять, братия и сестры: в Содоме были уничтожены и малые дети, и женщины, и немощные старики! Страшен долготерпеливый Господь в Своем праведном гневе! «Страшно впасть в руки Бога живого!» (Евр.10:31). Страшно, братия и сестры, страшно!

– И я повторю, братия и сестры: или мы, или они! Третьего не дано! Господь заповедал нам убивать пидарасов и мы должны, насколько это в наших силах, с Божиим содействием убивать пидарасов – так, чтобы ни один из пидоров не остался в живых! «Убивай пидарасов!» – повелевает нам Сам Господь и кто мы такие, чтобы ослушаться Его святых повелений и приказов, Его святых законов и постановлений?! Слышите вы, маловерные и теплохладные? – Сам Господь провозглашает: «Смерть пидорам!»!!! Сам Господь в святом Своем Слове – в Слове Божием, в Святом Писании! «Смерть пидарасам!» – говорит Он, от херувимов и серафимов приемлющий поклонение и восхваляемый ими в дивной небесной песне «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!». А Русь Святая была, есть и должны быть святою землею! Домом Пресвятой Богродицы! И на этой земле, на нашей земле, должна почивать слава Господа Бога! Но как земля может быть свята, если она осквернена пидорами и если по ней ходят те, кто не должен быть среди живых – то есть, пидоры, пидарасы?! Как, братия и сестры, в этом случае почиет на нас и на нашей земле, на Руси, благословение Божие и как в этом случае земля наша исполнится Божией славы? Посему, братия и сестры, прислушайтесь к тому, что говорит Господь! Он говорит: «Смерть пидорам!»!!! Он заповедует и повелевает: «Убей пидараса!»!!! Аллилуйя, братия и сестры! Аллилуйя! Вы должны быть народом святым, новым Израилем! И Бог должен благословлять вас и почивать на вас! Не оставим в живых ни одного пидора, сделаем так, как заповедал Господь! Аллилуйя!!!

Отец Владимир Василисков сделал небольшой перерыв; он немного запыхался от своей вдохновенной речи и, поэтому, ему требовалось немного перевести дыхание. Отдохнув, отец Владимир выпил несколько глотков воды и продолжил свою речь:

– Братья и сестры! Я так счастлив, что сегодня мы собрались здесь, собрались все вместе, чтобы начать борьбу с пидарасами и пидарасией! Мне радостно! Мне так радостно, как будто бы мы положили начало строительству величайшего и святейшего Божьего храма! Но, в то же время, я осознаю, что нам будет трудно. Ведь пидарасы просто так не сдадутся! Пидоры будут сопротивляться! И от них можно ожидать всего: пули в спину, яда, клеветы и многого другого! И поэтому мы, радуясь и благословляя Бога, в то же время ощущаем опасность. Но мы под защитой Бога! Господь защитит верных слуг своих! И нам не надо бояться пидоров и их пидорских козней! Нам надо бояться Бога! Бояться Его и надеяться на Него! И он защитит верных своих! Но, как говорится, «на Бога надейся, а сам не плошай»! И мы должны «не плошать»! Мы всегда должны быть в полной готовности отразить пидорские козни! И поэтому мы должны быть во всеоружии! И по этому поводу мне вспомнились вот какие слова из книги Неемии. Когда иудеи вернулись из плена Вавилонского, они начали восстанавливать Иерусалим вместе с городской стеной и Храм. И когда под руководством Неемии они делали это, то окрестные народы очень не хотели, чтобы Иерусалим и Храм были восстановлены, чтобы была отстроена городская стена; и они нападали на иудеев, строивших и восстанавливавших все это. Но не преуспели в этом. Почему же? Вот что говорится об этом строительстве в книге Неемии: «С того дня половина молодых людей у меня занималась работою, а другая половина их держала копья, щиты и луки и латы; и начальствующие находились позади всего дома Иудина. Строившие стену и носившие тяжести, которые налагали на них, одною рукою производили работу, а другою держали копье. Каждый из строивших препоясан был мечом по чреслам своим, и так они строили. Возле меня находился трубач. И сказал я знатнейшим и начальствующим и прочему народу: работа велика и обширна, и мы рассеяны по стене и отдалены друг от друга; поэтому, откуда услышите вы звук трубы, в то место собирайтесь к нам: Бог наш будет сражаться за нас. Так производили мы работу; и половина держала копья от восхода зари до появления звезд. Сверх сего, в то же время я сказал народу, чтобы в Иерусалиме ночевали все с рабами своими, - и будут они у нас ночью на страже, а днем на работе. И ни я, ни братья мои, ни слуги мои, ни стражи, сопровождавшие меня, не снимали с себя одеяния своего, у каждого были под рукою меч и вода.» (Неем.4:16-23). Так и мы братия, строя наш храм антипедерастической борьбы, храм исполнения воли  Божьей, всегда да будем держать при себе меч и копье, всегда да будем настороже, всегда да будем ставить на часы бдительную стражу, чтобы всегда быть готовыми отразить все нападки пидарасов! И да будет у каждого из нас в одной руке – кирпич и мастерок, а в другой – меч и копье на поражение всяких пидорских козней. Разумейте же здесь под мечом и копьем меч и копье духовные, а под бдительностью стража – духовную бдительность и непрестанную молитву! Помните, что сказал о духовных орудиях святой апостол Павел? «Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие.» (Еф.6:13-17). О, братия и сестры! Обуйте же ноги в готовность благовествовать мир! Благовестие же заключается в том, чтобы вы всем говорили: «Убивайте пидарасов, ибо так повелел Бог! И когда вы совершите это, на нашей земле наступит мир и благоденствие, ибо она восприимет обильные благословения от Господа!». Обуйте ноги и в готовность исполнять волю Божию; воля же Божия – это убивать пидарасов! Перпояшьте чресла ваши истиною Божией, а истина же Божия – это та истина, что пидарас не должен жить, но его должно предать смерти! Облекитесь в броню праведности; броня же праведности есть искреннее желание сердца исполнить волю Бога и следование этой воле всеми силами души и тела; воля же Бога – это убить пидараса! И щит веры в обетования и словеса Бога возьмите, братия! Верьте, братия и сестры, что неложно Господь Бог заповедал в Слове Своем, в Писании, убивать пидарасов и что за исполнение заповеди этой вы получите великую награду! И шлем спасения возьмите! Спасение же заключается в том, чтобы спасти свою землю, Святую Русь, и своих ближних от развращения и осквернения ее и их пидарасами, предав всех пидоров смерти! И меч духовный – то есть, Слово Божие, – возьмите себе! Слово же Божие ясно говорит: предай пидараса смерти! И помните, что было сказано Господом: «Господь не мог более терпеть злых дел ваших и мерзостей, какие вы делали; поэтому и сделалась земля ваша пустынею и ужасом, и проклятием, без жителей, как видите ныне.» (Иер.44:22). Посему, братия и сестры, убивайте пидарасов, чтобы были живы и вы, и дети ваши, и чтобы земля наша обильно исполнилась божественных благословений!

Отец Владимир снова перевел дух и отхлебнул несколько глотков воды из стоявшего на трибуне стакана. Затем он продолжил:

– Так-то братия и сестры! И, борясь с пидарасами, всегда да пребудем едины, всегда да будем помогать друг другу, всегда да будем друг друга подбадривать и вдохновлять друг друга! И всегда будем приходить друг ко другу на помощь! И всегда  будем действовать в одном духе – в Духе Господнем. Пусть же почиет на нас благословение святых Божьих угодников и Пресвятой Богородицы! И да будет у нас так, как сказано в книге пророка Исайи про пребывающих в единомыслии и братолюбии родных друг другу людей: «каждый помогает своему товарищу и говорит своему брату: «крепись!» 7 Кузнец ободряет плавильщика, разглаживающий листы молотом – кующего на наковальне, говоря о спайке: «хороша»; и укрепляет гвоздями, чтобы было твердо.» (Ис.41:6,7).

– Благословляю вас на эту святую борьбу с пидорской гнилью, заведшейся на Святой Руси! Да пребудет на вас благословение преподобного Сергия и благословения святителей московский Филиппа, Петра, Ионы и Гермогена! Да пребудет на вас благословение святого страстотерпца царя Николая и всех царственных мучеников, а также благословение святого Серафима Саровского и святого праведного Иоанна Кронштадтского, благословение святого Игнатия Брянчанинова и святого Феофана Затворника! Да пребудет с вами благословение всех святых в земле российской просиявших! Да пребудет на вас благословение Пресвятой Богородицы!

После этого отец Владимир на пару секунд замялся и, как и отец Афанасий, с видимой большой неохотой сделал важное в юридическом смысле дополнение или, лучше сказать, разъяснение, к произнесенной им речи:

– Братия и сестры, помните: жизнь и здоровье пидарасов, как и жизнь и здоровье прочих, находятся под защитой законов нашего государства. И эти законы таковы, что пидоров за их пидорские дела не наказывают. Поэтому, братия и сестры, чтобы законным образом убивать пидоров мы должны законным образом изменить законы Российской Федерации. Я призываю и призывал ранее, в этой речи, только лишь к законному убийству пидоров. А для этого все мы, как уже сказано, должны в рамках действующего законодательства изменить законы России так, чтобы они соответствовали законам Бога. Аминь.

Отец Владимир закончил речь и сошел с трибуны. Пламенные речи о нравственности и возрождении Святой Руси закончились. После этого на трибуну взошла женщина, одна из организаторов слета. Она сказала, что наступило время обеда и пора идти в столовую, возле которой стояло несколько полевых кухонь. Молодежь стала расходиться.

Иван Тушенов не спешил идти на обед. Он сидел и улыбался. Ему вспомнился роман Войновича «Москва 2042». Там один из коммунистических деятелей с горечью и досадой говорил: «Мы думали, что окончательное обнищание народных масс наступит при капитализме, а оно возьми и наступи при коммунизме!». Припомнив эти слова, Иван подумал: «Вот, отец Афанасий и отец Владимир говорят о том, что после того, как Святая Русь очистится от пидарасов, ее ждет расцвет и благоденствие. Но не получиться ли так, что окончательное обнищание людей на Руси наступит не при педерастической, безбожной и сатанинской демократии и либерализме, а при гетеросексуальной православной монархии или теократии? Вот и будет тогда всем «божие благословение»! И что, если конец и разорение придет не гей-странам с их пидорократией, а, наоборот, православной России?». Но, подумав так, Иван тут же спохватился: «Надо же! Искушение-то какое!» – подумал он и тут же занял свой ум молитвой Иисусовой.

После обеда и отдыха культурная программа продолжилась. Никаких пламенных речей больше не было – был концерт, на котором пели и плясали. После концерта началось вечернее субботнее богослужение – прямо за сценой, на открытом воздухе. После этого последовал ужин и снова краткий отдых. А затем стемнело и собравшимся на слет показали развлекательный кинофильм. Вернее, даже целых два кинофильма. Последний из этих фильмов закончился где-то аж к 10 часам вечера, когда уже было совсем темно. Наконец, пришла пора расходиться по палаткам. Всем сказали, чтоб они сидели в своих палатках и никуда не выходили – ибо к ним должны будут зайти их старшие товарищи и провести очень важную разъяснительную беседу. И все разошлись по палаткам.

Иван Тушенов сидел в своей палатке вместе с другими ее обитателями и с отвращением устало слушал всякую ахинею, которую несли собравшиеся люди, большинство из которых было, как сказано, уголовной или околоуголовной гопотой. Справа от Ивана один уголовник рассказывал более молодым товарищам про то, как ходил по проституткам и трахал их в рот и в зад. Другой околоуголовного вида парень, который был моложе первого, поддержал первого в его рассказах и сообщил о том, как вместе с друзьями ходил за секс-услугами в детский дом, в котором его обитатели-парни подторговывали своими подругами, девушками, принуждая их к проституции; с удивлением и восторгом он говорил о том, что оттрахать любую девушку в рот стоило всего несколько бутылок или банок хорошего пива. Прочие из обитателей палатки весьма изумились такой дешевизне и с интересом стали расспрашивать рассказчика об адресе.

Помимо подобных разговоров по всему лагерю велись и другие беседы, а именно о том, что всем здесь собравшимся вскоре придется убивать пидарасов в самом буквальном смысле и что для этого им придется организовываться в особые пятерки. Называлась даже сумма вознаграждения за убийство: каждому из пятерки за успешное убийство одного пидора всей пятеркой будут платить по 50 тысяч рублей – то есть, будут платить по 250 тысяч рублей на всю пятерку за одного убитого ей пидараса. Услышав подобные речи, Иван Тушенов весьма изумился: ведь официально никто ничего подобного никому не говорил; но, как говорится, «слухами земля полнилась»… Иван попытался выведать насчет готовящихся убийств поподробнее и из нескольких расспросов заключил, что примерно год или даже менее назад убийства пидарасов уже проводились и что, по крайней мере некоторые из собравшихся на слет, уже участвовали в подобных убийствах. Как думал Иван, этим-то людям неофициально приказали распространить подобные слухи среди собравшихся, чтобы не у кого из них не было сомнений о том, ради чего в действительности здесь, на субботу-воскресенье и был устроен лагерь молодежной организации «Святая Русь» и чем в действительности вскоре придется заняться здесь собравшимся.

Сидевшие в одной палатке с Иваном Тушеновым вновь заговорили о походах по проституткам и о том, как они сношались с ними и со своими подружками в рот и в зад. Ивану это надоело; он плюнул и, нарушая повеление, отданное всем, вышел из палатки и отправился побродить по окрестному лесу. Иван шел тихо; внезапно он заметил, что впереди него, возле дерева, за кустами, стояли, курили и разговаривали двое взрослых серьезных мужчин. Иван остановился, затаился и прислушался. Он сразу узнал эти два голоса: утром, еще до того, как на сцену перед собравшимися вышли выступать священники, речь к молодежи держали эти двое. Это, судя по выправке и по манерам, были военные в чине полковника или даже повыше. Впоследствии Иван узнал, что один из них был генерал-майором ФСБ, а другой – генерал-лейтенантом МВД. Иван вслушался. Говорил генерал-майор:

– Вот, затеяли там, наверху, зачистку от пидарасов. А какая из башней Кремля это организовала, интересно? Патриотическая, чтобы действительно зачистить от пидарасов, или либеральная, чтобы организовать провокацию? Или они все вместе? И, что самое странное, в каждой из этих башен полно пидарасов. Что они там – с ума посходили что ли и сами себя извести захотели?

– Ну что ты… – ответил ему генерал-лейтенант, – из серьезных геев никто не пострадает. Так – шушера всякая. Отбросы. Эти чертовы либералы, среди которых много геев, совсем развинтились и слишком близко сошлись с Западом. Попугать их надо, чтобы были поосторожнее и поутихли. И забились в свои норы. Пусть знают у кого сила. Шушера пострадает, а те, кто повыше – те, скорее всего, попритихнут.

– Когда мы где-то год назад предварительную зачистку проводили, – продолжил говорить генерал-майор, – примерялись что да как, то где-то с десяток пидоров зачистили. Для пробы. Вроде бы, все прошло как надо, но только контингент у нас уж больно ненадежный…

– Что? Контингент ненадежный? – отвечал генерал-лейтенант, – А вы что, хотите для этой грязной работы идеалистов в белых перчатках, которые даже курицу на бульон зарезать не могут? Полагать, что подобную работу будут делать такие идеалисты – это, извините, наивность и идеализм! Конечно, все это придется делать руками уголовных отбросов, по которым давно тюрьма плачет. И, вообще говоря, нашей партии нужен передовой боевой отряд – молодые волчата, что-то вроде штурмовиков; и это должен быть передовой боевой отряд, готовый на все. И поэтому он должен почувствовать вкус крови. Вот мы его, этот отряд, и готовим. И обкатываем на деле.

– Так кого же убивать будем? Поконкретнее? Кто на повестке дня? – спросил генерал-майор.

– Я же сказал: шушера всякая, отбросы, те, кого не жалко. Вот, Кураев например…

– Кураев? – переспросил генерал-майор, – Кураев? Так ведь он вроде бы видным миссионером был. Профессором. Не слишком ли заметная фигура?

– Ну, во-первых, за ним никто не стоит. В смысле: никто из гей-лобби. А, во-вторых, он уже давно – отработанная личность. Шлак. Отработанный шлак. Ему теперь нигде пути вперед не будет, а только назад… на помойку.

Иван Тушенов не стал дальше испытывать судьбу. Конечно, ему хотелось бы послушать этот разговор дальше, но риск обнаружить себя был слишком велик. Поэтому он потихоньку отошел назад, подальше от говоривших, вышел из леса и вернулся в свою палатку.

Это возвращение было как раз вовремя – ибо почти сразу после того, как Иван зашел в палатку, туда же вошел для доверительной беседы и «старший товарищ». Этим «старшим товарищем» оказался никто иной, как отец Афанасий. Он лукаво улыбнулся, подмигнул собравшимся в палатке молодым людям и сказал:

– Ну что? Вопросов не у кого нет о том, для чего мы здесь все собрались и что мы вскоре будем делать дальше? Нет? Вот и хорошо! Трындец пидарасам! Все всё знают и всем все ясно. Надеюсь на вас! И вся Россия надеется на вас! Надеется на то, что вы порвете грязные дырявые жопы всем этим говнюкам-пидорам и заткнете их гнилые вонючие пасти! Пусть сдохнут эти хреноглоты, тыкающие членом друг другу в рот и в жопу! И да пребудет с вами благословение пресвятой Богродицы и благословение Спаса нашего Иисуса Христа!

Окончив эту краткую речь, отец Афанасий быстро вышел и направился к другой палатке для новой доверительной беседы.

Наконец, время приблизилось к половине двенадцатого и все начали укладываться спасть. Иван долго не мог заснуть в тот день. Ему все думалось о том, чем ему предстоит заняться вскоре – то есть об убийстве пидарасов. Иван был или, вернее, намеревался стать именно что идейным убийцей, которому не нужно никакое вознаграждение, не нужны эти обещанные 50 тысяч рублей за участие в одном убийстве. А еще Иван был именно тем человеком, которому трудно было убить курицу, чтобы сварить суп; собственно, он никогда их и не убивал – ибо покупал уже убитых и выпотрошенных куриц в магазинах. И тем труднее Ивану было пересилить себя, чтобы заставить себя убить целого человека, пусть и грешного. Порой Ивану думалось, что он собирается заняться не тем, что подобает делать христианину. В такие моменты Ивану вспоминались слова о христианской любви к ближнему и дальнему, о христианском всепрощении, о кротости, о том, что лучше самому переносить страдания вплоть до смерти, чем мучить и убивать других. И от этого решимость убивать пидоров в Иване ослабевала. Но при этом Ивана посещали и другие мысли – он думал о том, что Бог не только милосерд, но и справедлив и ужасен в своем праведном гневе; а потому, – думал далее Иван, – поскольку пидарасы перешли меру своих злодеяний, есть явная воля Бога на то, чтобы их убить. Да, – думал Иван, – это грязная работа, но и ее надо делать кому-то и стыдно бежать от этого Божьего дела. После «изменнических» мыслей Иван подолгу укорял себя за слабость, трусость и небрежение к божьему делу и, наконец, решимость убивать пидоров в нем вновь крепла – крепла так, что порой доходила до стадии неистовства, подобного некоему желанию добровольного мученичества.

Вот и сейчас Ивана посетили трусливые и «отступнические» мысли – мысли жалости к пидорам. Но Иван тут же углубился в молитву Иисусову, борясь с этим навязчивым искушением; при этом Иван говорил сам себе: «Хватит! Хватит говорить о спасении России! Надо спасать ее! Хватит говорить о делах! Надо действовать! Смерть врагам России и Бога! Убей хотя бы одного врага России и русского народа! Убей хотя бы одного врага православия!». Но бес-искуситель нашептывал ему в левое ухо: «Послушай, Иван! Разве геи осудили твоего отца как экстремиста и посадили его в тюрьму – хотя он всего лишь пользовался свободой слова? Разве геи избили его вдесятером или вдвадцатером в тюремной камере и сделали его инвалидом? Нет! Это сделали русские, это сделал тюремный спецназ! По приказанию генералов МВД! От имени государства! Так почему же ты не мстишь за отца им, а хочешь убивать геев, которые не сделали тебе ничего? Вот, ты ездил и в Донбасс, и в Сирию как корреспондент. Почему же ты не добыл в Донбассе оружие и не расстрелял МВДшных спецназовцев, сделавших твоего отца калекой? Почему ты не достал оружие и не убил начальника тюрьмы, в которой сидел твоей отец и в которой произошло его избиение? Чем ты занимаешься, Иван? Неужели ты так глуп?». И эти нашептывания беса сильно смутили Ивана. Но он, наконец, преодолел искушение и вновь погрузился в молитву Иисусову.  Помолившись некоторое время, он тихо сказал: «Иди прочь от меня, Сатана!» и снова стал молиться. А еще через несколько минут, незаметно для себя, Иван уснул.

Наступило утро. Все отправились на воскресную божественную литургию, которая служилась тут же, на сцене, под открытым воздухом. Иван вновь был обуреваем тяжелыми раздумьями о том, как следует поступать христианину, а как не следует. Пребывая в подобных раздумьях, Иван не пошел вперед, к сцене, а остановился подальше от нее, возле деревьев. Внезапно Иван обнаружил, что стоит рядом с Дмитрием Энтео, лидером молодежной организации «Божья Воля».

– Как дела? – поинтересовался Энтео у Тушенова, – Ты, вообще, в первый раз или уже ходил на дело раньше?

– В первый – угрюмо ответил Иван, – и, признаться, меня одолевают сомнения: тем ли делом я решил заняться?

– Тем, что нужно! – сказал Энтео, – Я вот, например, уже на подобное дело ходил с год назад; сначала, конечно, было тяжеловато, но потом поосвоился, попривык – и словно все так и должно быть! Вернее, не словно так и должно быть, а именно так и должно быть!

– Тяжело, небось, было убить первого? – спросил Иван.

– Известно дело, тяжело. Но надо себя преодолеть – ответил Дмитрий.

– А как ты убил первого? – спросил Иван.

– Да, славная был задумка! Пригласили мы к себе, в квартиру, мальчика по вызову. Там и порешили пидараса. Когда мы начали ему из Библии слова читать, и когда он понял, что мы его убивать будем, то тут он взмолился. Кое-кто из нас даже отпустить его хотел. Но я был за старшего и не допустил этого. В квартире был тяжеленный утюг еще советских времен и я взял его и ударил им этого пидора по голове. Он упал. Тогда я его добил. Ударил его по голове, в висок несколько раз этим же утюгом. Пидор и сдох. Потом мы его в ванной на части расчленили и по частям вывезли. Отвозили мы эти части в лес, в различные места, и там закапывали. Во славу Божию!

– А по ночам он к тебе не приходил? Совесть потом не мучила? – спросил Иван.

– С чего бы это он приходил и с чего бы это меня мучила совесть? – изумился Энтео, – Ты что, Библии не читал? Писание про такие случаи говорит: «Кровь его на нем!». То есть, по Божьему правосудию выходит так, что он сам виноват в том, что его убили; то есть, он как бы сам бы себя взял и убил. Поэтому, Иван, не бери подобную чушь в голову и помни, что сказал Бог: «Кровь его на нем!».

Иван замолчал и надолго задумался; после этого он отошел от Энтео и направился поближе к сцене, за которой шла литургия. Иван стоял за литургией, молился и думал: «Вот, даже Энтео убил пидора! А я? Неужели я не смогу?! Грош мне тогда цена! Ведь какой я тогда воин Христов, какой я тогда русский? Позор!».

Далее не происходило ничего примечательного. Литургия закончилась; после нее был обед; а после обеда подошли автобусы, чтобы отвезти собравшихся в лагере обратно, в Москву. Перед тем как начать рассаживаться в автобусы, иерей Владимир поставил на стол, стоявший на сцене, частицы мощей четырех московских святителей – Петра, Филиппа, Ионы и Гермогена; эти частицы находились в серебряных ковчежцах и это были те самые частицы и ковчежцы, возле которых некогда Андрей Кураев неожиданно для себя сделал свое скандальное публичное признание. Все собравшиеся приложились к святым мощам. После этого иерей Владимир и иерей Афанасий еще раз благословили всех, а затем все расселись по автобусам и тронулись в путь. К вечеру все были уже в своих домах.

На дело Ивану пришлось идти уже через неделю. Для «дела», то есть, для убийства Гея, члены «Святой Руси» организовывались в пятерки. Иван был старшим в своей в пятерке. Его заместителем был то ли уже отсидевший уголовник, то ли просто просто парень уголовного вида. Он был на год младше Ивана. Иван и этот молодой человек уже встречались – это было в молодежном лагере; они даже, кажется, жили в соседних палатках. Из остальных трех человек двое были младше Ивана, а один был на два года его старше; этот молодой человек уже отсидел несколько лет и поэтому смотрел на Ивана и на всех прочих свысока. Никто из этих трех не был приглашен в молодежный лагерь – хотя все они и состояли в молодежной организации «Святая Русь».

План был следующий: пятерка во главе с Иваном собиралась в определенном месте; заранее никто из них не знал заранее, кого следует убивать и где нужно искать того, кого надо убить. Через некоторое время к этим собравшимся должен быть подойти «старший товарищ» из «Святой Руси», которого именовали «комиссаром». Он-то и должен был сказать, кого надо убивать и где следует его искать; кроме того, он должен был передать оплату за убийство главе пятерки. После этого комиссар уходил, а пятерка шла на дело. Оплата следовала сразу же за убийством. После «дела» следовал устный отчет главы пятерки «комиссару»; для этого глава пятерки должен был один придти в заранее обусловленное место, где и должна была состояться его встреча с «комиссаром».

И вот настал день убийства. Пятерка во главе с Иваном Тушеновым уже была на обусловленном месте и ждала прибытия комиссара. В лицо этого комиссара знал только Иван Тушенов. Ни у кого – в том числе и у комиссара, – не было телефонов; на этом пункте организаторы убийств настояли особо: ведь по телефонам можно было довольно точно отследить местоположение всей пятерки. Пятерка сидела на скамейке и смотрела вдаль, на автобусную остановку, туда, откуда, сойдя с автобуса, должен был прибыть комиссар. И тут произошло странное стечение обстоятельств…

Комиссар вышел из дому с заданием для пятерки. Задание было таково: убить Андрея Кураева прямо в его квартире; квартиру следовало предварительно взломать. Но едва комиссар вышел из дому, как почувствовал сильнейшую спинную боль. Такие боли периодически бывали у него раз или два в год. Приступ, который почувствовал комиссар, был очень не к стати. Комиссар не мог стоять; он был вынужден лечь на лавочку. Так он пролежал более получаса. Наконец, боль прошла. Уже заметно опаздывая, комиссар подошел к автобусной остановке и сел на автобус. И тут произошло второе неприятное происшествие. Где-то за километр от той остановки, на которой комиссару надо было сходить, автобус сломался и из-за этого комиссар был вынужден идти до места встречи с пятеркой пешком. Он очень торопился, но, тем не менее, вполне мог не успеть и придти к тому моменту, когда ожидавшие его люди уже разошлись. Из-за поломки автобуса комиссару пришлось идти к месту назначения совсем не по тому пути, который от него ожидала собравшаяся пятерка: ведь эта пятерка надеялась, что комиссар должен был явиться на автобусной остановке и придти к ним именно оттуда. Дело осложняло также то, что от беспокойства комиссар забыл взять в левую руку газету «Известия», что было обговоренным условным знаком, по которому его можно было узнать.

 Когда комиссар уже почти подошел к обусловленному месту, собравшаяся пятерка решила, что в этот день на дело им идти не придется из-за опоздания комиссара: они и так уже выждали все обговоренное время, в течение которого им следовало ждать «вестника из центра». Все собрались расходиться. Но тут Ивану Тушенову пришла в голову следующая мысль: все ждали комиссара у дома с номером 154 дробь 3, но что если комиссар что-то напутал и ждет их почти рядом, у дома 154 дробь 1 или 154 дробь два? Для «очистки совести» Иван Тушенов решил сходить по этим адресам и поискать там комиссара. И вот, когда Иван отошел от остальных членов пятерки на самое дальнее расстояние, на глаза оставшимся членам пятерки явился этот самый злополучный комиссар. Никто из оставшихся четырех не знал, что человек, которого они видят перед собой – это тот самый комиссар; к тому же, как сказано, он не держал в левой руке условленную газету. Комиссар был одет в дорогие, красивые и  модные «фирменные» одежды; в руке он нес дипломат. Место было глухое и темное; прохожих не было. И тогда четверо, немного переговорив между собой, пошли навстречу комиссару. Ничто не предвещало беды. Когда четверо и комиссар поравнялись друг с другом, заместитель Тушенова нанес комиссару сильнейший удар в нос. Комиссар потерял сознание и упал. Удар не был слишком тяжелым или даже смертельным, но, падая на землю, комиссар ударился головой о камень. И этот удар почти убил его. Еще не понимая, что комиссар уже не дышит, четверка сорвала с него куртку, забрала у него дипломат, сняла с его руки золотое кольцо, а с его шеи – большой золотой крест, обшарила его карманы и забрала из них все деньги. Этих денег было пятьсот тысяч рублей. Еще пятьсот тысяч рублей несколько позже четвертка обнаружила в дипломате. Наконец, кто-то из четверки заметил, что комиссар не дышит; четверка, присмотревшись, увидела, что перед ними – труп. Осознав это, все они мигом скрылись с места преступления. Когда Иван Тушенов вернулся обратно, то он уже не обнаружил никого из пятерки; только лишь бездыханное тело комиссара предстало пред ним.

Иван стоял в недоумении не слишком долго. Он быстро сообразил, что, скорее всего, произошло. Внезапно ему пришла мысль, что комиссар не умер до конца и все еще находится в состоянии клинической смерти. Иван подозвал прохожего и вместе с ним начал делать комиссару искусственное дыхание и массаж сердца; и вскоре сердце его забилось. После этого Иван попросил телефон у этого случайного прохожего и позвонил сначала в «скорую помощь», а затем в руководство «Святой Руси», чтобы сообщить о происшествии с комиссаром. К несчастью, приехавшие медики обнаружили, что комиссар впал в кому; вышел из нее он только лишь через три дня. Тем не менее, в конце концов, комиссар оказался жив и здоров.

Задержать подозреваемых в разбойном нападении было делом достаточно простым. Уже через день-два все они были схвачены. Ведь пострадавший был не просто одним из руководителей «Святой Руси» – нет! – он был еще и членом «Единой России», а также помощником члена Государственной Думы от этой партии.

Через неделю после происшествия с комиссаром, к 10 часам утра, Ивана попросили придти в одно из зданий, принадлежавших ФСБ. Когда Иван пришел туда в указанное время в указанный кабинет, то увидел, что вся пятерка была в сборе. Двое полицейских с оружием в руках стояли у дверей этого кабинета и никого оттуда не выпускали. Кроме членов пятерки в кабинете никого не было; все они кого-то напряженно ожидали. Наконец, дверь кабинета открылась и в него вошел полковник ФСБ.

– Зовите меня просто: «товарищ полковник» – сказал он собравшимся, а затем продолжил:

– Так вот, ребята! Я, конечно, понимаю, что комиссара «Святой Руси» вы вводить в состояние клинической смерти и в кому, а также убивать не собирались. То есть, даже если бы этот человек не было этим самым комиссаром, то вы все равно не хотели бы делать все это. Вы хотели только лишь оглушить его ударом и ограбить – забрать деньги, всякие гаджеты и, может быть, модную одежонку. А если бы наверняка знали, что перед вами – комиссар, то вы вообще бы не посмели его тронуть. Но вы все-таки его почти что убили. А затем, напомню, ограбили. И теперь вам светит тюрьма. А что вам там делать – вам, таким молодым и полным сил? Что вам там делать только из-за того, что вы совершили какую-то мальчишескую… ну не мальчишескую, юношескую глупость? Разве это справедливо? Несправедливо. И я, ребята, все это отлично понимаю. И поэтому я вас спешу обрадовать: Родина дает вам шанс искупить вашу вину. Это дело, если вы согласитесь на мое предложение, замнут и забудут. Но предупреждаю: искупать вину перед Родиной, возможно, придется кровью… Как в годы Великой Отечестве6нной Войны. Понятно?

– Понятно, товарищ полковник. И в чем заключается это предложение? – спросил парень полууголовного вида, который, правда, в тюрьме еще не сидел – да и то потому, что он и его родители несколько раз откупались взятками следователям и даже прокурору.

– А дело вот в чем. Есть места где наши, русские, притесняются. И им надо помочь. Ведь русские своих не бросают – так? А официально мы им помочь не можем. Почему? Ну а как вы представляете себе введение российских войск в государство-член НАТО и Евросоюза? И последующую аннексию части территории этого государства? Во-первых, как НАТО на это отреагирует? Ведь это же будет еще одна Отечественная Война, если не Мировая! И, во-вторых, как страна переживет блокаду? И кто признает эту аннексию?

– Так что же – бросить своих придется, товарищ полковник? – спросил другой парень, тоже полууголовного вида.

– А вот и нет! На ваш страх и риск, после соответствующего обучения в лагерях спецподготовки, вы будете заброшены в тыл врага, чтобы поднимать там русское и славянское население на восстание и подбивать его к отделению и последующему присоединению к России.

– Ты не томи, товарищ полковник, – сразу скажи: куда нас пошлют? – спросил третий молодой человек, уголовник, уже несколько лет отсидевший в тюрьме.

– Еще не догадались? В Эстонию, Латвию и Литву!

– И что же? Чем же мы будем там заниматься? Агитацией и пропагандой? – робко спросил Иван Тушенов.

Полковник усмехнулся и ответил:

– Не только, Иван, не только. Прежде всего надо будет посеять рознь между всякими чухонцами и славянами. Ее, конечно, и сейчас нагнетают сами власти Эстонии-Латвии-Литвы. Но чтобы русские и славяне восстали, эту рознь надо усилить во стократ. И поэтому… – тут товарищ полковник усмехнулся еще раз, – и поэтому прибегнуть придется к мерам самым крайним. Возможно, вам придется, переодевшись полицейскими или военными враждебного нам НАТОвского государства, устроить резню среди русских. Например, найти русскую деревню или хутор, и половину людей в них вырезать, а вторую половину – оставить в живых, чтобы они обо всем рассказали другим русским. Дело грязное – но такова жизнь.

– Послушайте, – сказал Иван Тушенов, – но почему нам придется вырезать именно русский хутор или деревню, а не эстонскую или литовскую или латвийскую?

– Если центр прикажет, то придется пойти и на это! – резко ответил полковник, – Ничего исключать нельзя и я ничего не исключаю. Но сам подумай, Иван: какой шум поднимется в НАТО и в ЕС, если «русские бандиты и террористы» вырежут, скажем, эстонскую или латвийскую деревню наполовину?! Что будет? И как после этого будут смотреть на русских и на Россию?!

– Очень жестокие и даже подлые меры… – пробормотал Иван Тушенов.

– Да, очень жестокие и очень подлые! – подтвердил товарищ полковник, – И мы идем на них потому, что они очень эффективны. А, как говорится, «в политике морали нет». Да, некоторым придется пострадать. Но зато это спасет многих и поэтому даст большой положительный эффект. А еще, помимо того, что эти меры очень эффективны, мы идем на них еще и вот почему: как известно информационную войну с Западом нам не выиграть и поэтому нас все равно небезуспешно удастся очернить и обвинить во всех возможных грехах. А раз это будет все равно так – то почему, спрашивается, мы должны стесняться все эти грехи совершить? Почему – если нас все равно в них обвинят и наша виновность в них будет доказана, если даже мы вообще бы их не совершали?

Иван Тушенов задумался на мгновенье и спросил:

– Но если это так, то спрашивается: почему в этом случае мы будем вырезать славянские деревни и хутора, а не их?! Если нас все равно обвинят во всех возможных грехах – то пусть уж пострадают их люди, а не наши!

Полковник засмеялся и молвил:

– Та-а-ак… Та-ак, Иван! Как я вижу, вопрос о том, что ты поедешь вырезать сельских жителей в государство НАТО в принципе решен. Дело лишь в частностях: кого именно там придется вырезать? И если надо будет вырезать, скажем, эстонцев – то ты согласен? Ну, а взрывать мосты, железные дороги и составы, сбивать самолеты, устраивать всякие саботажи и диверсии, грабить банки для добычи средств партизанскому движению – это вообще для тебя раз плюнуть?! Ну а почему вырезать, скорее всего, придется русских, а не чухонцев, то ты сам подумай… Тут все просто: если все рано поднимется вой о наших зверствах, – поднимется только потому, что мы проиграем информационную войну, – то вообрази себе: какой силы будет этот вой, если злодейства России будут не мнимыми и поддельными, а самыми что ни на есть настоящими?! В смысле: зверствами по отношению к гражданам стран НАТО и ЕС?

Иван смутился и, не скрывая нервного возбуждения, смело сказал:

– Товарищ полковник! Вы же знаете – я не принимал никакого участия в нападении на комиссара «Святой Руси»! Я в это время вообще отходил от всех собравшихся! И поэтому я не пойду ни в какой диверсионный или партизанский отряд! Я отказываюсь! Это несправедливо! Я не даже не дотрагивался до него и не разговаривал с ним! И все это знают!

Полковник снова усмехнулся и сказал:

– Иван! Может быть, ты и не наносил ему телесных повреждений в ходе разбойного нападения и вообще в этом нападении не участвовал. Может быть. Но у нас план по отправке добровольцев в Прибалтику. И если ты откажешься туда ехать, то я приложу все усилия, чтобы ты оказался единственным участником разбойного нападения на этого чертова комиссара, будь он неладен! И чтобы ты загремел в тюрьму не меньше, чем на пять лет! Или вообще получил по полной! Понял?! А все эти молодые люди, которые здесь сейчас находятся – все они дадут против тебя показания, что лично видели, как ты наносил телесные повреждения этому самому комиссару – причем с особой жестокостью.

– Но… – пролепетал Иван.

– Что но?! – передразнил его товарищ полковник, – Что но?! Ты помнишь, что вещал всей молодежи России твой отец Константин в своих патриотических и религиозных передачах? Он говорил: «Родить сына, построить дом и посадить дерево – это программа–минимум для мужчины. А программа–максимум – это повоевать и отсидеть в тюрьме. Каждый мужчина должен повоевать и отсидеть в тюрьме. И я эту программу-максимум выполнил.». Вот ты, Иван, и пойдешь в тюрьму, чтобы исполнить отеческий завет! Только то, что сказал твой отец про программу-максимум – это, по-моему, всего лишь ее часть. Настоящая программа-максимум для настоящего русского мужчины это: повоевать, отсидеть и быть оттраханным в рот и в жопу! Например, в той же тюрьме. Ибо наш человек – он и не такое выдюжит! То есть, что это такое я говорю?! Наш человек – он все выдюжит. Вообще все. Ибо такой уж он – наш человек! Так ты, Иван, не петляй, как заяц, ты прямо скажи: ты контракт подписывать на добровольную отправку в Прибалтику в качестве партизана и диверсанта будешь? Или же ты хочешь выполнить программу-максимум? Может быть, даже вместе с твоим отцом?

Иван подумал и сказал:

– Что же… придется подписывать контракт…

– Вот… Правильно… Хорошо… – одобряюще сказал товарищ полковник, а затем продолжил, обращаясь ко всем:

– Ребята! Только, я надеюсь, никто из вас не думает, что вы будете подписывать официальный контракт с Министерством обороны, согласно которому направитесь в Прибалтику как обычные солдаты в форме, пользующиеся всеми правами военнопленных, оговоренными в различных международных договорах о правилах ведения войн? Вы должны четко понимать: вы действуете на свой страх и риск! И если попадете в плен, то, скорее всего, вас вздернут на месте как наемников. И если вас там убьют – то ваши семьи не получат никаких компенсаций. И если вас там покалечат – то госпитали Министерства обороны России – не для вас. И военная пенсия – тоже не для вас.

– Но тогда зачем же подписывать контракт и с кем? – изумился Иван Тушенов.

– С кем? С Кем Надо, конечно же. Есть у нас такая организация с названием из трех букв. А подписывать надо для того, чтобы вы, в случае чего, не смогли отвертеться.

После этого полковник обвел собравшихся глазами и торжественно произнес:

– Итак, страна доверила вам блюсти свои интересы за ее пределами. Как и в тяжелые дни Великой Отечественной Войны правительство и Президент нашей страны возложили на вас ведение партизанской войны, а также проведение диверсионных и разведывательных операций на территории врага… или, вернее, на территории, временно занятой врагом. Надеюсь, вы оправдаете доверие и кровью искупите свою вину перед Родиной. А теперь осталась сущие пустяки: вы подпишите контракты и уже через неделю вас отправят на усиленные тренировки в лагеря, в которых готовят людей для лучших российских спецподразделений. Там вы пробудете около трех или четырех месяцев, а затем будете заброшены… хотя как знать – может быть, вам, скорее, сделают визы и вы легально отправитесь в Прибалтику к нашим славянским православным собратьям. Удачи вам! И помните: русские своих не бросают! Родина вас не забудет! Да… И, надеюсь, вы не думаете, что второй экземпляр контракта вам отдадут на руки – чтобы вы, например, могли откуда-то вылезти и предъявить этот документ суду или корреспондентам? Международные скандалы нам ни к чему… Если не что похуже.

И товарищ полковник вынул из стола папку, достал из нее стандартные контракты с Кем Надо и раздал эти контракты собравшимся для подписи.